Хлебалова фореве, или Херейский эксперимент
Шрифт:
***
Матильда планировала провести выходной день с толком и не без приятности. На швейной машинке в комнате уже неделю лежали лоскутки разноцветной ткани, из которых она собиралась нашить прихваток и кухонных полотенец. В ванной дожидалась стирки куча грязной рабочей одежды. А с тумбочки у дивана манил яркой обложкой новый любовный роман. В предвкушении тихого, в приятных хлопотах дня Хлебалова наполняла любимую чашку чёрным обжигающим кофе, когда в дверь позвонили.
– Кто? – спросила Матильда, подходя к
«Дед Пихто!» – подумал кот, но вслух сказал:
– Василий это. Открывай, давай.
Щёлкнул замок, дверь приоткрылась на длину цепочки. На уровне глаз Матильды никого не было. К тому времени, когда Хлебалова перевела взгляд ниже, Василий был уже в кухне. «Шутит кто-то», – подумала Матильда, закрывая дверь.
– Ну, где ты там? – послышалось из кухни.
Автоматически Хлебалова сделала шаг и остановилась в дверях. У кухонной плиты, глядя на неё жёлтыми нахальными глазами, сидел обычный полосатый кот. Рот кота искривился в усмешке, затем приоткрылся, и Матильда отчётливо услышала:
– Чё встала? Проходи, будь как дома!
Родители Хлебаловой оставили её на бабушку, когда Матильде было три года. Старшие Хлебаловы занимались историей марксизма-ленинизма, и в один прекрасный день отправились в Шушенское, чтобы жить там, в ленинском шалаше и писать очень важные и, несомненно, нужные всем советским людям исследования. А может быть, даже (чем чёрт не шутит!) диссертации. Они, наверняка, очень любили друг друга, раз выбрали для себя рай в шалаше. Матильде нравилось думать так и считать себя плодом этой любви. С бабушкой ей жилось неплохо. Старушка души в ней не чаяла и охотно прощала немногочисленные детские шалости. Так и получилось, что Хлебалова выросла добродушной и уравновешенной. Эти достойные уважения качества не раз выручали Матильду после смерти любимой бабушки. Не подвели они и сейчас. Несмотря на пустоту и какую-то лёгкость в голове, Хлебалова смогла устоять на ногах и, вообще, довольно быстро пришла в себя. «Что за хрень такая?» – подумала она, когда смогла, наконец, это сделать.
Кот не исчезал. Он спокойно осматривался и, казалось, не обращал уже на хозяйку никакого внимания. Здоровая, нетронутая высшим образованием и семейным бытом психика изо всех сил подсказывала Матильде самый логичный в этой ситуации вывод: кот самый обыкновенный. Кошки не могут говорить. Хлебаловой просто-напросто пару раз послышалось. Покой готов был восстановиться в хлебаловской душе, когда кот сказал:
– Этаж-то у нас третий? А балкон есть?
На секунду Матильде стало ужасно жалко запланированного приятного выходного дня. Появившиеся откуда-то предчувствия ничего хорошего не предвещали. В то же время в душе теплилась надежда на оставшийся воскресный выходной. Пока Хлебалова пыталась разобраться в себе, кот подошёл к кухонному столу и легко запрыгнул на подоконник.
– Видела, утром Петька Олькин с балкона навернулся?
– Ты всех жильцов по именам знаешь? – машинально спросила Матильда и вяло подумала: «С ума сойти, с котом разговариваю».
– Конечно, – рассудительно ответил кот, – я ведь в этом доме мусором заведую. По мусору много чего узнать можно. И имя, и фамилию, и кто что из продуктов предпочитает.
– Понятно.
– Ты – Матильда Хлебалова, живёшь одна. Мужиков у тебя дома вообще никогда не бывает.
С мужчинами у Матильды, в самом деле, как-то не складывалось. Несмотря даже на то, что работала она в мужском коллективе. По молодости она ещё пыталась как-то устроить свою личную жизнь. Ходила с этой целью в турпоходы и ездила дикарём в город Сочи. Душевная атмосфера походов с песнями у костра ей очень нравилась, несмотря на то, что семейное положение её от этого не менялось. А в городе Сочи Матильда познакомилась с москвичом Виктором. Они встречались два дня в окружении магнолий и их ядовитого запаха. Хлебалова успела принять за оргазм приступ начинающейся астмы, когда они выбрались, наконец, к морю. Свежий воздух быстро привёл москвича в чувство…
Всю юность и раннюю молодость Хлебалова наблюдала, как знакомые мужчины упорно выбирают в жёны самых стервозных её подруг. Живут с ними, разводятся и находят более молодых и ещё более стервозных. Отчаявшись понять загадочную мужскую душу, Матильда в преддверии тридцатилетия вела спокойную, размеренную жизнь старого холостяка. Жизнь эта её вполне, казалось, устраивала, но сейчас слова незнакомого говорящего кота задели вдруг за живое.
– Не твоё кошачье дело, понятно? Припёрся без приглашения и умничает, – не сдержала раздражения Хлебалова.
– Понятно, чего ж непонятного, – лениво мурлыкнул кот, развалившись на подоконнике и спокойно глядя на Матильду прищуренными глазами. – Ты спросила – я ответил. Не нравится – не спрашивай.
– Ладно, – отходчивая Хлебалова уже пожалела о секундной вспышке и, пройдя к столу, предложила:
– Может, поешь чего? У меня со вчерашнего обеда рыба осталась жареная. Думала, вечером доем, так весь вечер осколки из комнаты выметала. Фигня какая-то в форточку залетела. Половину нажитого непосильным трудом переколотила!
Кот оживился, пружинисто приподнялся на всех четырёх лапах и грациозно спрыгнул с подоконника.
– Доставай свою рыбу. Попробуем, – сказал он, выбирая взглядом тарелку на сушилке над раковиной. – Положи вон в ту, с кошечками. И молока налей, если есть.
Хлебалова повернулась к холодильнику и полой халата смахнула со стола чашку с остывшим кофе. Кот в секунду оказался на подоконнике и оттуда наблюдал, как Матильда, открыв шкафчик, выбирает из ряда совершенно одинаковых чашек следующую любимую.
– Ну ты ловкая, в натуре. Офигеть, – опуская шерсть на спине, проворчал Василий. – А я всё думаю, кто у тебя в квартире чашки колотит в таких количествах?
– Ладно, не нуди. На наш век фаянса хватит, – легкомысленно отмахнулась Хлебалова. – Слушай, ты не мог бы из ванной тряпку принести? С пола вытереть надо.
– Что я – пудель карликовый, всякую гадость во рту носить? – нервно дёргая кожей на спине и боках, неподдельно возмутился кот. – Слушать и то обидно!
– Ну, нет, так нет, – легко согласилась Матильда. – Делать мне больше нечего, как только трудовым воспитанием малознакомых котов заниматься. Не хочешь помогать – не надо. Обедать у себя на помойке будешь. Рыбу я и сама прекрасно доем.