Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]
Шрифт:
Кое-что все-таки платили, шабашки подворачивались, директор проявил себя человеком порядочным и в то же время гибким. Затевахина поставил замом по науке, а сам крутился между министерством, мэрией, правительством, думами, государственной и городской, какими-то бизнес-структурами. Несколько грантов приличных вырвал у Сороса или кого другого. В общем, жили и выжили.
Леонид же Андреевич продолжал свои изыскания в области высшей нервной деятельности. Много тогда ходило в прессе и в политических кругах баек насчет нового страшного оружия, с помощью которого империалисты и Мировая Закулиса уничтожили могучий Советский Союз. Пресловутого «нейролингвистиче-ского программирования».
Затевахину
При этом он вполне понимал как ценность, так и опасность своего открытия. Особенно в нынешних российских условиях.
Но какого настоящего ученого останавливали абстрактно-гуманистические соображения? Если можно сделать — нужно сделать. Что дальше — видно будет. Проблемы следует решать по мере их поступления.
(Шульгин подумал, что все они тут одинаковы, и ученые, и не очень. Левашов, Маштаков — придумали свои игрушки, и случилось то, что случилось. Он сам и Андрей ничего не изобрели, но как только поняли, что умеют нечто «не совсем человеческое», тоже соблазна не избегли, а главное — не стремились его избегать. Совсем наоборот.)
Ничего не оставалось Затевахину, как обратиться к директору.
Тот хоть и был специалистом совсем в другой области, быстро разобрался и в сути вопроса, и в «непредсказуемых последствиях», как любят сейчас выражаться люди, прямой обязанностью которых является именно предвидеть и предсказывать результаты собственной деятельности.
Побеседовали они вполне плодотворно, и деньги директор нашел, приняв, естественно, необходимые меры предосторожности в рассуждении «утечек» и несанкционированного разглашения. А также и для обеспечения собственных интеллектуально-финансовых интересов.
Два следующих года ушли на изготовление, отладку, клинические испытания изделия «ГНП» [34] .
Эффект полностью соответствовал гипотезе исследования. Практически любому человеку без предварительной подготовки можно было внедрить в сознание и подсознание программу поведения почти любой степени сложности, причем изюминкой идеи было то, что она не отторгалась высшими структурами личности как неприемлемая. Подобным образом некоторые химические вещества и вирусы «умеют» встраиваться в организм, не привлекая внимания иммунной системы. Программы могли быть частными и общими, одноразовыми или рассчитанными на определенный срок, после чего автоматически стирающимися, а также и окончательными, пожизненными.
34
Глубокое нейропрограммирование.
Дальнейшего Шульгину объяснять не требовалось, поскольку лежало в русле его представлений. Он только с чувством легкой печали подумал, сколь же изощренно-изобретательное существо — хомо сапиенс. Только на протяжении пяти последних лет Сашкиной жизни появились СПВ Левашова, генератор Маштакова, иного типа генератор Лихарева, «верископ-веримейд» Бубнова — Ляхова. Теперь бывший сослуживец такую чертовню создал.
Так это ведь только то, о чем мы знаем, с чем столкнуться придется. А в каких конурах, подвалах и научных центрах трудятся непризнанные гении над вечными двигателями, сухим бензином, карманными сигмадеритринитаторами [35] и безвредными для здоровья
35
См. «Возвращение» А. и Б. Стругацких.
Кончать со всем этим надо! Учинить в двадцать пятом году грандиозную техническую контрреволюцию, раз и навсегда (ну пусть на срок собственной жизни) остановиться на достигнутом. А книгочеев (вне пределов специально устроенных резерваций) к ногтю, как в Арканаре.
— Пожалуй, вступление слегка затянулось. Давай к делу. Адреса, пароли, явки. Кто тебя завербовал, как, каким путем сюда переправил? Какое задание, общий смысл операции…
— Какие у меня адреса и явки, откуда? Дело я свое сделал, пришло время подумать о патентовании. Я тут совсем не спец, обратился к директору, посоветоваться. Он мне в деликатной форме объяснил, что я или совсем дурак, или умело прикидываюсь. Какие патенты? Пока изделие в наших руках, и оно и мы чего-то стоим. А как только, так сразу… Сиди и молчи, я сам придумаю, что делать. И выдал премию, по моим обстоятельствам — роскошную. Зеленым налом, без всякой ведомости.
— Очень правильно поступил. И что потом?
— Потом, через месяц, кажется, а то и раньше, сообщил, что кое-что наклевывается, есть фирма, заинтересовавшаяся товаром. Я, разумеется, спросил, о чем речь? Продавать — я не согласен. И если без меня вздумает — ничего не выйдет. Программы переводить в нужные импульсы только я умею, процесс происходит непосредственно в присутствии пациента, аппарат настроен на мои ментаритмы. Если меня устранить — останется только железо. Если заставить работать под дулом пистолета, я в состоянии перепрограммировать любого в радиусе прямой видимости…
«Дельно, — подумал Шульгин, — Ляхов с Бубновым примерно те же меры принимали».
— Сработало? — спросил он.
— Нормально сработало. Рисковать — себе дороже, так что машина — только в комплекте с хозяином. Обижать меня нельзя, как и нервировать, допустимо исключительно холить и лелеять…
— Тогда не понимаю, для чего тебе персонала три десятка? Раз все на тебя замкнуто…
— Мое ноу-хау. Я придумал, как дистанционно ставить и снимать блокировку с аппаратов. Теперь в определенных условиях работать на них может любой достаточно подготовленный оператор, но только, скажем, час или два, как поставлен таймер. Время вышло — вырубается. Глухо.
— Пароль доступа из тебя выбить можно? Затевахин злорадно рассмеялся.
— Никоим образом. Все здесь, — он постучал себя по лбу. — И наложено на альфа и прочие ритмы. Только прямая команда от меня каждому аппарату.
— То есть ты жив, пока твои услуги востребованы. Минет нужда — шлепнут…
Леонид Андреевич скорчил постную мину.
— Фатум…
— Хреновата ваша вата, сквозь нее проходит дым, — вспомнилась вдруг странная по общему смыслу, но вообще-то уместная почти на любой случай присказка давнего приятеля. — А наши ребята' которые сейчас с твоими помощниками занимаются, что смогут из них выколотить?
— То же самое. С техникой разберутся, с программами — у которых срок не вышел. И точка.
— Да и не очень хотелось. Живы будем, вместе посмотрим. Нет так нет. Нам твоя штука в принципе не нужна. Разве из любопытства. Другое интересно — что за фирма товаром заинтересовалась?
Шульгин умел выстраивать длинные цепочки вроде бы и посторонних рассуждений, а в конце резко возвращаться к исходной точке. Часто это приносило желаемый эффект. И Затевахин, настроившийся на другую волну, словно бы ткнулся лбом во внезапно закрывшуюся дверь.