Хлопок одной ладонью. Том 2
Шрифт:
– Вполне верю, - кивнул Чекменев.
– Ну вот. Признавая достаточную степень моего, по отношению к вам, могущества, следующим шагом правильно будет признать, что обманывать вас мне нет совершенно никакого резона. Не проще ли высоким договаривающимся сторонам согласиться, что дела в реальности обстоят точно так, как на самом деле, и выложенные на стол карты - не крапленые. Туз есть туз, джокер - джокер. И далее поступать, как подобает уважающим себя джентльменам.
Чекменев усмехнулся, демонстрируя достойную хорошего покериста выдержку.
– То есть ваш флеш-рояль старше, и я проиграл хотя и честно, но вчистую?
– Да никто не проиграл. Я же не
– Ой, да смотрите, как вам не повезло!
– это он воскликнул, когда они уже поднялись на улицу.
Ляхов указал на «Испано-Сюизу». Шикарный купе-кабриолет сидел на брусчатке обоими задними дисками. Покрышки были пропороты даже не шилом, а финским ножом.
– Нет, ну какие сволочи, вы только подумайте! Мешала кому-нибудь машина, выезд загораживала? Нет, непременно нужно найти дворника этого дома и спросить по всей строгости. Обязан присматривать…
– Вот только не надо так аффектированно, Вадим Петрович, - с изрядной долей усталости в голосе сказал Чекменев.
– Что же это у вас за сотрудники? Уж слишком грубо…
– Вы что, Игорь Викторович, действительно подумали, что я или мои «сотрудники» способны на столь дурацкие и бессмысленные поступки? Не ожидал от вас. Просто удивительным образом совпало. Мерзавцев вокруг таких кабаков вертится чертова уйма. Пора, пора московской полиции приступить к наведению порядка. А уж что вам мой тон не понравился, так тут каюсь. Увидел эту непереносимую по всем канонам картинку и не сдержался. Надо же - такому человеку и колеса уличная шпана порезала…
Я ведь тоже в большом нервном напряжении весь день пребывал, ну и понесло, еще раз простите… И все равно, хотел вот промолчать, а сдержаться не могу. Очень уж наглядный пример. Случайный, дурацкий эксцесс, а первая ваша мысль - моя это в ваш адрес пакость. При том что затеянное нами дело и эти жалкие покрышки уж настолько несопоставимы… Ну точно как гири на фоне Остаповой папки,..
Последней фразы Чекменев не понял, однако с общей постановкой Ляхова согласился. Ведь и в самом деле…
– А пока позвольте откланяться, - сказал Вадим, - Спешу, а вам лучше всего из своего гаража механика вызвать. Не будете же сами посреди улицы колеса менять? Генералу непристойно. До завтра все обдумайте, и встретимся. Надеюсь, уже в новом качестве…
Ляхов козырнул и через несколько секунд его не стало видно в уличном потоке.
Чекменев так и поступил. Вызвал из гаража подмогу, а сам перешел на другую сторону улицы, сел за столик под полотняным зонтом, спросил чашечку кофе. Сменный шофер с механиком подъедут в пределах десяти минут. Что ж, как раз время не спеша поразмыслить, любуясь заодно вечерним потоком публики, бесцельно фланирующей, спешащей в театры и кафешантаны, мужчинами, мечтающими встретить именно
Если, отпив глоток коньяка, поверить, что именно этому угрожает неведомый враг, так рука сама потянется к кобуре или к трубке телефона. Кому какое оружие ближе.
Но при всем естественном человеческом порыве Чекменев не мог отстроиться и от профессиональной волны.
Что же его так задело совсем недавно в разговоре с Вадимом? Отнюдь не основное содержание, тут хочешь верь, хочешь не верь, но по сути все ясно. И не факт его загадочного (и по цели, и по исполнению) побега из-под стражи. Сделано это, скорее всего, чтобы продемонстрировать его новые способности и возможности.
Тут загадка, так сказать, рабочего плана, техническая, рано или поздно разберемся. А внимание его привлекла некая несообразность, вроде как Ляхов сказал нечто такое, чего сказать не мог и не должен. Но что? Вспоминай, Игорь Викторович, вспоминай…
И тренированный мозг почти тотчас выдал ответ.
Вадим сказал: «Когда мне было двадцать лет, это было очень опасное место, но только для тех, кто не умел себя правильно вести. А кто умел - наоборот».
Обычно так говорят «местные», жители окрестных переулков, знающие все ходы-выходы, в том числе - степень сравнительной опасности и безопасности злачных и прочих интересных мест. А Ляхов-то питерский, и когда ему было двадцать, он учился в Петроградском университете, отнюдь не Московском. Допустим, приезжал он сюда к друзьям-знакомым, на каникулы, скажем. Тогда он выразился бы несколько иначе: «Ребята говорили, что…» или - «Когда я сюда впервые попал, была ситуация…»
Скорее всего, ерунда это все, сказал и сказал, не слишком подбирая слова, однако же… В нашем деле на подобных проговорках еще как люди сгорали. В любом случае, обратить внимание стоит.
Кроме того… Отчего он повторил, даже подчеркнул - «спешу». Какому дураку придет в голову спешить в тюремную камеру, если главный тюремщик вольную предложил? Какие у него там могут быть срочные интересы?
Чекменев вытащил из кармана оперативный радиотелефон, вызвал личного порученца, скучающего в приемной кремлевского кабинета.
– Как обстановка?
– Все тихо, Игорь Викторович.
– Ну так, взгляни на пульте, объект в седьмой комнате чем занимается?
– Одну минуту. Так, камера наблюдения не берет, есть у нее несколько мертвых зон. Но масс-детектор показывает, что объект в помещении, находится в пределах двух-трех метров в районе ванной-ватерклозета. Сходить посмотреть?
– Не надо. Отдыхай. Потом посмотри еще раз. Если в норме - меня не беспокой. Ну а если что не так - действуй по обстановке. И мне звони…
Чекменев буквально по метрам и по секундам пересчитал путь Ляхова. Да, если идти очень быстрым шагом - как раз успел бы минуты три-четыре назад войти в комнаты. Если подвезли на машине - на десять минут раньше. Но зачем?
ГЛАВА 4
Теперь, после ухода Чекменева, у Ляхова-второго, по его расчетам, было часа три свободного времени. Минимум. Раньше у генерала не должно появиться возможности и желания проверять, на месте ли его узник и чем он занимается. Ну а если пришлет кого-нибудь поинтересоваться, что здесь и как, есть способы ненужному любопытству воспрепятствовать.