Шрифт:
Когда я был маленьким, совсем крошечным, мальчуганом, у меня были свои собственные, иногда очень своеобразные, представления и толкования слов, слышанных от взрослых.
Слово «хлопоты» я представлял себе так: человек бегает из угла в угол, взмахивает руками, кричит и, нагибаясь, тычется носом в стулья, окна и столы.
— Это и есть хлопоты, — думал я.
И иногда, оставшись один, я от безделья принимался хлопотать… Носился из угла в угол, бормотал часто-часто какие-то слова, размахивал руками
Пользы от этого занятия ни видел ни малейшей, и мне казалось, что вся польза и цель так и заключается в самом процессе хлопот — в бегстве и бормотании.
С тех пор много воды утекло. Многие мои взгляды, понятия и мнения подверглись основательной переработке и кристаллизации.
Но представление о слове «хлопоты» так и осталось у меня детское.
Недавно я сообщил своим друзьям, что хочу поехать на южный берег Крыма.
— Идея, — похвалили друзья. — Только ты похлопочи заранее о разрешении жить там.
— Похлопочи? Как так — похлопочи?
— Очень просто. Ты писатель, а не всякому писателю удается жить в Крыму. Нужно хлопотать. Арцыбашев хлопочет. Куприн тоже хлопочет.
— Как же они хлопочут? — заинтересовался я.
— Да так. Как, обыкновенно, хлопочут.
Мне живо представилось, как Куприн и Арцыбашев суетливо бегают по берегу Крыма, бормочут, размахивают руками и тычутся носами во все углы… У меня осталось детское представление о хлопотах, и иначе я не мог себе вообразить поведения вышеназванных писателей.
— Ну, что ж, — вздохнул я. — Похлопочу и я. С этим решением я и поехал в Крым.
Когда я шел в канцелярии ялтинского генерал-губернатора — мне казалось непонятным и странным. неужели, о таком пустяке, как проживание в Крыму — нужно еще хлопотать? Я православный, русский гражданин, имею прекрасный непросроченный экземпляр паспорта — и мне же еще нужно хлопотать! Стоить после этого делать честь нации и быть русским… Гораздо выгоднее и приятнее для собственного самолюбия быть французом или американцем.
В канцелярии генерал-губернатора когда узнали, зачем я пришел, то ответили:
— Вам нельзя здесь жить. Или уезжайте немедленно, или будете высланы.
— По какой причине?
— На основании чрезвычайной охраны.
— А по какой причине?
— На основании чрезвычайной охраны!
— Да по ка-кой при-чи-не?!!
— На осно-ва-нии чрез-вы-чай-ной ох-ра-ны!!!
Мы стояли друг против друга и кричали, открыв рты, как два разозленных осла.
Я приблизил свое лицо к побагровевшему лицу чиновника и завопил:
— Да поймите же вы, черт возьми, что это не причина!!! Что, — это какая-нибудь заразительная болезнь, которой я болен, что ли — ваша чрезвычайная охрана?!! Ведь я не болен чрезвычайной охраной — за что же вы меня высылаете?..
Он подумал. По лицу его было видно, что он хотел сказать:
— Могу.
Но, вместо этого, сказал:
— Удивительная публика… Не хотят понять самых простых вещей. Имеем ли мы право выслать вас на основании охраны? Имеем. Ну, вот и высылаем.
— Послушайте, — смиренно возразил я. — За что же? Я никого не убивал и не буду убивать. Я никому в своей жизни не давал даже хорошей затрещины, хотя некоторые очень ее и заслуживали. Буду я себе каждый день гулять тут по бережку, смирненько смотреть на птичек, собирать цветные камушки… Плюньте на вашу охрану, разрешите жить, а?
— Нельзя, — сказал губернаторский чиновник.
Я зачесал затылок, забегал из угла в угол и забормотал:
— Ну, разрешите, ну пожалуйста. Я не такой, как другие писатели, которые может быть, каждый день по человеку режут, и бросают бомбы так часто, что даже развивают себе мускулатуру… Я тихий. Разрешите? Можно жить?
Я думал, что то, что я сейчас делаю и говорю — и есть хлопоты.
Но крепкоголовый чиновник замотал тем аппаратом, который возвышался у него над плечами. И заявил:
— Тогда, — если вы так хотите — начните хлопотать об этом.
Я с суеверным ужасом поглядел на него.
Как? Значит, все то, что я старался вдолбить ему в голову — не хлопоты? Значит, существуют еще какие-то другие загадочные, неведомые мне хлопоты, сложные, утомительные, которые мне надлежит взвалить себе на плечи, чтобы добиться права побродить по этим пыльным берегам?..
Да, ну вас к…
Я уехал.
Теперь я совсем сбился:
Человек хочет полететь на аэроплане.
Об этом нужно «хлопотать».
Несколько человек хотят устроить писательский съезд.
Нужно хлопотать и об этом.
И лекцию хотят прочесть о радии — тоже хлопочут.
И револьвер купить — тоже.
Хорошо-с. Ну, а я захотел пойти в театр? чему — мне, говорят, — об этом не надо хлопотать Галстук хочу купить! И об этом, говорят хлопотать не стоит!
Да я хочу хлопотать!
Почему, револьвер купить — нужно хлопотать, а галстук — не нужно? Лекцию о радии прочесть — нужно хлопотать, а на «Веселую вдову» пойти не нужно. Откуда я знаю разницу между тем, о чем нужно хлопотать и — о чем не нужно?
Почему просто «О радии»— нельзя, а «Радий в чужой постели»— можно?
И сижу я дома в уголку на диване (кстати нужно будет похлопотать: можно ли сидеть дома в уголку на диване?) — сижу и думаю:
— Если бы человек захотел себе ярко представить Россию — как она ему представится?