Хлопоты в Польенсе
Шрифт:
– Итак, вы изволили, наконец, вернуться, месье Пуаро?
– Вернулся, мадам.
– Если не ошибаюсь, вы ездили в Лондон?
– Да, мадам.
– Вы не нашли нужным сказать мне об этом, – голос ее прозвучал весьма резко.
– Умоляю простить мою оплошность, мадам! Полностью признаю свою вину. Конечно, мне следовало предупредить вас. Поверьте, в следующий раз…
Она перебила его, против воли развеселившись:
– В следующий раз вы повторите то же самое! – Ее черты изобразили саркастическую гримаску. – Убеждена, у вас существует тайный девиз: делать, что вздумается,
– Сдается, это также и ваш девиз? – лукаво отозвался Пуаро.
Она не отрицала.
– Ну… иногда. Время от времени… Так зачем же вы все-таки улизнули в Лондон? Теперь-то вы уж можете мне признаться?
– Я беседовал с нашим непревзойденным инспектором Миллером, а также повидался с милейшим мистером Мэйхью.
Леди Аствелл в упор взглянула на собеседника. Казалось, к ней вернулось прежнее беспокойство. Она запинаясь сказала:
– И теперь вы думаете?..
– Что невиновность мистера Леверсона становится, скорее всего, возможной, – с важностью отозвался Пуаро, отвечая ей таким же пристальным взглядом.
– Ах, боже мой! Значит, вы признаете, что я была права?
– Я сказал: возможной. И ничего больше, леди Аствелл.
Тон Пуаро заставил ее присмиреть. Она посмотрела на него с покорностью.
– Я могу что-нибудь сделать?
– Разумеется, мадам. Прежде всего объяснить, почему вы подозреваете Оуэна Трефузиуса?
– Я же вам много раз говорила: я это знаю. Вот и все.
– К сожалению, одного такого заявления недостаточно, вздохнул детектив. – Ну прошу вас, мадам, сделайте еще одно усилие. Перенеситесь мысленно в тот злосчастный вечер. Восстановите подробности, самые незначительные мелочи. Хоть что-нибудь, касающееся секретаря сэра Рьюбена. Что-то было! Не могло не быть. Это говорю вам я, Эркюль Пуаро! Ваша память наверняка зафиксировала один или два штриха.
Леди Аствелл печально покачала головой.
– Я вообще едва замечала его присутствие. Просто не держала его в голове.
– Ваши мысли были заняты совсем другим, да?
– Вот именно.
– Например, враждебность вашего мужа к Лили Маргрейв?
– Да… Вы, оказывается, знаете уже и это, месье Пуаро?
Ответ маленького бельгийца прозвучал с комичным высокомерием:
– Для меня не существует ничего скрытого, мадам!
– Я нежно привязана к Лили, зачем отпираться, если вы и так заметили? Рьюбен начал накручивать всевозможные предположения на ее счет из-за фальшивого рекомендательного письма. Заметьте, я тоже не отрицаю, что она сжульничала.
Ну и что? Да я в молодости и не такое вытворяла! Думаете, легко иметь дело с директорами театров? На любые штучки пойдешь, лишь бы получить ангажемент. В такой момент я тоже что угодно написала бы, сказала, подделала… Лили хотела получить это место, и естественно, что она пренебрегла некоторыми условностями, хотя это выглядит незаконно.
Поверьте, в некоторых делах мужчины – просто круглые идиоты!
Рьюбен так раскипятился, словно она служила у него в банке и имела дело с миллионами. В тот вечер и я была не в своей тарелке. Обычно мне удается уломать Рьюбена, но тут он уперся, как упрямый осел,
– Я тоже отметил это. Мистер Трефузиус личность на редкость тусклая. Не из тех, кто поражает воображение.
– Чего нет, того нет. Полная противоположность Виктору, – сказала леди Аствелл.
– О мистере Викторе Аствелле я рискнул бы заметить, что он самовзрывающийся, не так ли?
– Прекрасное определение! Причем взрывается на весь дом, как фейерверк, – воскликнула леди Аствелл с некоторым даже удовольствием.
– Натура, переполненная эмоциями, – вставил Пуаро.
– О, если его завести, он сущий дьявол! Хотя мне ни капельки не страшно: от него больше шума, чем вреда. Пальба в небо, вот что такое Виктор.
Но Пуаро уже с безразличием смотрел в потолок.
– Так вы ничего не припомните, что бы остановило ваше внимание в связи с секретарем в тот вечер?
– Могу повторить, месье: порукой только моя женская интуиция.
– Которая если и не доведет одного до виселицы, то уж другому не помешает быть повешенным, – подхватил Пуаро. Леди Аствелл, – серьезно продолжал он. – Раз вы искренне верите в невиновность мистера Леверсона, а свои подозрения другого лица считаете важными, то не согласитесь ли на один эксперимент?
– Какой еще эксперимент? – подозрительно осведомилась леди Аствелл.
– Не согласитесь ли вы, чтобы вас подвергли гипнозу?
– Господи, да зачем же?
Пуаро подсел к ней поближе.
– Если я начну объяснять вам, мадам, что в основе всякой интуиции лежат бессознательно зафиксированные мозгом факты, боюсь, вам станет скучно. Поэтому поясню проще: эксперимент, который я вам предлагаю, может иметь решающее значение для спасения жизни несчастного молодого человека. Вы ведь не откажетесь?
– Гм. Кто же меня будет усыплять? Вы?
– Один из моих ученых друзей, мадам. Если не ошибаюсь, как раз его автомобиль остановился у вашего подъезда. Слышите?
– Кто он?
– Доктор Казалет с Харли-стрит.
– Постойте… А это надежный человек?
– Он не шарлатан, если вы это имеете в виду. Его пациенты из лучших домов. Совершенно спокойно можете довериться ему.
– Ладно, – сказала со вздохом леди Аствелл. – Я не больно верю, но раз вы настаиваете… Попытка не пытка. По крайней мере, мы не упустим ни одной возможности помочь Чарльзу. Я ни в чем не хочу мешать вам.
– Тысяча благодарностей, мадам!
Пуаро шариком выкатился из будуара и вскоре возвратился в сопровождении полного человека в очках. Его круглое лицо и откровенно жизнерадостный вид никак не совпадали с представлением леди Аствелл о гипнотизерах.
– С чего начнем наш спектакль? – настроившись на веселый лад, спросила она.
– Никаких сложностей, леди Аствелл, все чрезвычайно просто, – охотно откликнулся доктор. – Подложите подушку под локоток, займите самое удобное положение, вот так. И ни о чем не тревожьтесь.