Хлопоты в Польенсе

Кристи Агата

– Со мной? – медленно повторила Аллегра. – О нет! Едва ли. Ведь насколько я поняла, ваш Дом был очень красив.

– Как и вы, – удивленно сказал Джон.

Аллегра покраснела.

– Ну вот, похоже, я напросилась на комплимент. Простите, я имела в виду не совсем это. Я прекрасно знаю, что со внешностью у меня все в порядке.

– Знаете, – продолжал Джон, – мне ведь, еще ни разу не удалось попасть внутрь этого Дома. И, тем не менее, я откуда-то твердо знаю, что внутри он даже красивее, чем снаружи.

Теперь он говорил

медленно и серьезно, как бы подчеркивая важность того, что хотел сказать.

– Если бы вы согласились меня выслушать…

– Конечно, – легко ответила Аллегра.

– Так вот. Я оставляю службу. Собственно говоря, мне давно уже следовало это сделать. Нельзя день за днем просто плыть по течению, зная, что впереди ничего нет. Это недостойно мужчины. Я хочу найти что-то, в чем сумел бы добиться успеха. Что-нибудь совершенно другое. Я не знаю еще что. Может быть, поеду в Западную Африку. Не уверен. Но знаю, что хочу вернуться богатым.

– Деньги имеют для вас такое значение?

– Единственное, что имеет для меня значение, – это вы, – твердо сказал Джон. – Когда я вернусь.

Аллегра наклонила голову. Ее лицо заметно побледнело.

– Глупо было бы притворяться, будто я не замечаю, что между нами происходит. Простите меня, я должна была сказать это раньше. Дело в том, что я никогда не выйду замуж. Никогда.

Он помолчал, обдумывая ее слова, и тихо спросил:

– Вы не могли бы сказать почему?

– Могла бы, но, Бога ради, не заставляйте меня объяснять это вам.

Он опустил голову и долго молчал, а когда снова ее поднял, его лицо лесного эльфа осветилось наивной детской улыбкой.

– Выходит, – проговорил он, – я так и не попаду внутрь Дома? Шторы так и останутся опущенными?

Аллегра взяла его руки в свои и тихонько сжала.

– Поверьте мне, это и к лучшему. Потому что, если вам снится Дом, то я вижу только кошмары.

Она ушла, а он остался стоять на дорожке, растерянно глядя ей вслед.

Ночью ему снова приснился сон. На этот раз он увидел Дом при дневном освещении, и он был красив как никогда. Его белые стены сверкали на солнце, пейзаж дышал покоем и красотой. Больше того: когда порыв ветра чуть отодвинул занавеску, Джон успел заметить, что Дом обитаем, что кто-то стоит у окна, видимо, не решаясь выглянуть. Потом чья-то рука осторожно отодвинула занавеску, и Джон, замирая от радости, подался вперед.

Они не отрываясь смотрели друг на друга целую минуту.

Когда Джон проснулся, его трясло от ужаса и отвращения, а перед глазами все еще стояло Существо, смотревшее на него из окон Дома. Оно было настолько уродливо и омерзительно, что на лбу Джона выступал липкий холодный пот, стоило ему о нем вспомнить. Но самым невыносимым было то, что это Существо обитало в самом прекрасном на свете Доме. Джон знал, что никогда уже не сможет увидеть этот Дом без содрогания, зная, что именно таится внутри.

Никакая красота не смогла

бы искупить того, что он увидел в окне. Джон понимал, что если когда-нибудь увидит этот Дом во сне снова, то проснется от ужаса.

На следующий вечер Джон прямо с работы отправился к Уоттерманам. Он должен был увидеть Аллегру Керр и надеялся, что Мейзи подскажет, где ее искать.

Лицо Мейзи осветилось при его появлении, но он этого как всегда не заметил. Схватив ее за руку, он сбивчиво объяснил ей цель своего визита.

– Понимаете, – говорил он, – я встретил ее вчера и забыл спросить, где она остановилась.

Он даже не почувствовал, как обмякла рука девушки.

– Аллегра остановилась у нас, – холодно сказала Мейзи, высвобождая руку. – Но, боюсь, вы не сможете ее увидеть.

– Но почему?

– Сегодня утром принесли телеграмму. У нее умерла мать.

Мейзи замялась, потом, не глядя на Джона, добавила:

– Умерла в сумасшедшем доме. Хуже другое. Это наследственная болезнь, Джон. Дедушка Аллегры застрелился, одна из ее теток сошла с ума, а другая утопилась.

Джон Сигрейв издал какой-то странный звук.

– Я должна была вам это сказать, – мягко продолжала Мейзи. – Мы ведь друзья, правда? А Аллегра… Я знаю, как она вам нравится, но здесь нельзя ничего поделать.

Она просто не может выйти замуж. Не может, понимаете?

– Но ведь она совершенно нормальна, – выдавил Джон. Его голос звучал хрипло и неестественно. – С ней все в порядке!

– Пока, – коротко ответила Мейзи. – В молодости с ее матерью все тоже было в порядке. Абсолютно никаких отклонений. А потом она просто сошла с ума. Я понимаю, как вам сейчас тяжело, Джон.

– Да, – кивнул тот.

Теперь он знал, что смотрело на него из окон Дома.

Мейзи продолжала что-то ему объяснять, но он уже не слушал.

– Чуть не забыл! – перебил он ее. – Я ведь зашел попрощаться и поблагодарить вас за вашу доброту, – Как? – поразилась Мейзи. – Вы уезжаете?

Джон выдавил из себя жалкую улыбку:

– Да, в Африку.

– В Африку? – потерянно повторила Мейзи, чувствуя, как ее щеки заливает предательский румянец.

И, прежде чем она успела сказать что-то еще, Джон поспешно сжал ее руку и вышел.

Уже спустившись с лестницы, он столкнулся в холле с Аллегрой. Она только что вернулась. Траур еще больше подчеркивал безжизненную белизну ее лица. Она пытливо заглянула Джону в глаза и увлекла его в небольшую комнату рядом с кухней.

– Мейзи сказала вам? Сказала?

Джон кивнул.

– Да. Но это не имеет никакого значения. Я же знаю, что вы абсолютно нормальны.

Она грустно на него взглянула.

– Вы абсолютно нормальны! – в отчаянии выкрикнул он.

– Не думаю, – тихо сказала Аллегра. – Я уже говорила вам о своих кошмарах. И потом, когда я играю, они – мне трудно объяснить – приходят и хватают меня за пальцы. Они не дают мне играть.