Хлопоты в Польенсе
Шрифт:
После обеда разговор зашел о собаках, и Клэр рассказала о несчастном случае с Ровером. Выждав очередной паузы в разговоре, она добавила:
– …так что пришлось отвезти его в субботу в Скиппингтон.
Кофейная чашка в руке Вивиан Ли звякнула о блюдце, но Клэр даже и не взглянула в ту сторону – пока.
– К Ривзу, естественно?
– Да. Он сказал: ничего страшного. Но до чего ж скучный городок! Позавтракать негде. Единственная гостиница, «Каунти армс», и та больше смахивает на харчевню. – Она повернулась к Вивиан:
– Знаете такую?
Если у Клэр и были какие-то сомнения, теперь они исчезли полностью.
– Я? – растерянно
– Н-нет, нет, что вы!
Ее глаза широко открылись и даже потемнели от ужаса.
Клэр смотрела на нее спокойно и вежливо. Никто на свете не догадался бы о том удовольствии, которое ей доставил «испуг Вивиан. В этот момент она была почти готова простить сопернице ее жестокие слова. Она вдруг ощутила над ней такую власть, что почувствовала легкое головокружение. Теперь жизнь Вивиан Ли целиком и полностью зависела от нее одной.
На следующий день Клэр получила письмо. Вивиан Ли приглашала ее вечером на чашечку чаю. Клэр ответила вежливым отказом. Как она и ожидала, вскоре Вивиан явилась сама. Она приходила дважды, каждый раз выбирая время, когда Клэр почти наверняка должна была быть дома, но так и не застала ее. Потому что, если в первом случае Клэр действительно выходила, то во второй, увидев идущую по дорожке Вивиан, она просто выскользнула через заднюю дверь.
«Она не уверена, что именно я знаю, – говорила себе Клэр, – и хочет это выяснить. Ничего у нее не выйдет.
Пока я не буду готова».
К чему именно, Клэр не знала и сама, поскольку твердо решила пройти по избранному пути – пути молчания – до конца. Стоило ей вспомнить об искушении, и она тут же чувствовала огромный прилив нравственных сил. Искушение было тем сильнее, что слова Вивиан никак не выходили у нее из головы.
В воскресенье она дважды ходила в церковь: сначала – к ранней литургии [14] , откуда вышла очищенная помыслами и возвышенная духовно, а затем на утреннюю службу – послушать проповедь мистера Уилмота о фарисее [15] . Это была одна из лучших проповедей викария. Фарисей представал перед слушателями будто живой: сначала добрый прихожанин и опора церкви, потом – все более и более разъедаемый невыносимой гордыней, и в конце концов – окончательно ею погубленный.
14
Литургия – главное христианское церковное богослужение.
15
Фapиceи – представитель общественно-религиозного течения в Иудее во II в до н.э., отличавшийся фанатизмом и лицемерным исполнением правил благочестия.
На этот раз, правда, Клэр слушала не очень внимательно, потому постоянно чувствовала на себе напряженный взгляд Вивиан, сидевшей на отведенном для семьи Ли месте. Когда проповедь закончилась, Вивиан подошла к Клэр и они вместе дошли до ее дома. Немного замявшись, Вивиан спросила, не может ли она войти. Клэр, разумеется, не видела к этому никаких препятствий и провела гостью в свою маленькую гостиную, отделанную старомодным мебельным ситцем. Вивиан откровенно нервничала.
– Знаете, а я на прошлый уик-энд ездила
– Джералд мне так и сказал, – ответила Клэр.
Они внимательно посмотрели друг на друга. Сегодня Вивиан выглядела куда хуже, чем обычно. Даже обычное очарование как будто ей изменило.
– Когда вы были в Скиппингтоне… – начала она.
– Когда я была в Скиппингтоне?.. – вежливо повторила Клэр.
– Вы говорили о какой-то гостинице.
– Да, о «Каунти армс». Но ведь вы сказали, что такой не знаете?
– Просто забыла. Я... я там останавливалась однажды.
– О!
Молчание затягивалось. Клэр спокойно ждала. Наконец нервы у Вивиан не выдержали. Она резко подалась вперед и выкрикнула:
– За что вы меня ненавидите? Не спорьте, я знаю. Всегда знала. Вы с самого начала меня невзлюбили. А теперь наслаждаетесь своей властью, играете со мной как кошка с мышью. Вы жестоки.., жестоки! Вы.., вы страшный человек!
– Да что вы такое говорите, Вивиан? – искренне удивилась Клэр.
– Вы ведь все знаете, верно? Вижу. Вижу, что знаете.
Я это еще вчера поняла. Все-таки вынюхали. Ну, и что вы намерены теперь делать? Что вы будете делать, я вас спрашиваю?
С минуту напрасно подождав ответа, Вивиан вскочила на ноги.
– Что вы намерены делать? Я должна знать. Вы же не будете отрицать, что вам все известно?
– Не буду, – холодно ответила Клэр.
– Значит, вы все-таки меня видели?
– Нет. Я видела вашу запись в книге регистрации.
«Мистер и миссис Сирил Браун».
Вивиан густо покраснела.
– И еще, – спокойно продолжала Клэр, – я навела кое-какие справки. Как мне удалось выяснить, в Борнмут вы в тот уик-энд не ездили, да и мать за вами не посылала. Как и шестью неделями раньше.
Вивиан тяжело опустилась на софу и расплакалась, точно маленькая девочка.
– Что же теперь будет? – проговорила наконец она. – Вы все расскажете Джералду?
– Еще не знаю, – холодно ответила Клэр, чувствуя себя поистине всемогущей.
Вивиан выпрямилась и откинула со лба рыжие кудри.
– Хотите знать остальное?
– Думаю, было бы неплохо.
И Вивиан рассказала ей остальное. Когда-то она была обручена с молодым инженером по имени Сирил Хэвилейд.
Потом его здоровье вдруг пошатнулось, он потерял работу и сбережения, а заодно – но это уже по собственному желанию – и Вивиан, у которой тоже не было тогда ни пенни. Он разорвал помолвку и женился на богатой вдове, много его старше. Вскоре после этого Вивиан вышла замуж за Джералда Ли. Прошло какое-то время, и они случайно встретились снова. К этому времени Сирил с помощью денег своей жены сделал неплохую карьеру и стал известной фигурой. Остальное можно было не объяснять. В общем, это была обычная довольно неприглядная история тайных встреч, лжи и интрижек.
– Я так его люблю, – повторяла Вивиан снова и снова, Наконец – к великому облегчению Клэр – поток бессовестных излияний иссяк, и Вивиан стыдливо пробормотала:
– Ну?
– Вы имеете в виду, что я намерена делать? – спросила Клэр. – Еще не знаю. Мне нужно подумать.
– Но вы ведь не выдадите меня Джералду?
– Думаю, мой долг состоит именно в этом.
– Нет, нет, нет! – истерично взвизгнула Вивиан. – Он придет в бешенство. Он разведется со мной. Он погубит Сирила, Погибнет все – его карьера, здоровье, семья, наконец! Он снова останется без гроша и никогда мне этого не простит. Никогда!