Хмель и Клондайк

Круз Андрей

– Это ты о чем? – быстро спросил Дмитрий.

– Показываю один раз, следим за руками. – Я потащил цепочку с удостоверением из-за ворота.

– И? – спросил Платон.

Пришлось объяснять, минут десять, с подробностями. Но плюсы они уловили сразу, потому что за Стеной Патруль чуть ли не основная сила. Если не по полномочиям, то по уважению. Да и полномочий хватает. В общем, после завтрака мы на двух машинах рванули к военкомату.

Атаманов был на месте, но уже убегал, мы практически в дверях столкнулись.

– Командир

вызывает, так что я в комендатуру, – объяснил он быстро. – Ты людей в резерв записывать?

– Точно.

– Пошли, команду дам – и погнал. Подходи вечером, если не трудно, есть о чем поговорить.

– Мне сюда или ты к нам? Пиво с меня. Или чего покрепче.

– Хорошо, тогда я, – усмехнулся он. – Но только не знаю когда, у меня сумасшедший дом начинается.

Команды Атаманова хватило, и дамы-регистраторы времени не теряли. Даже уточнили, кого и кем записывать, так что я сам отнес Ивана в пулеметчики, а Дмитрия в снайперы, к его удивлению. Так что у одного в удостоверении появился пулемет ПКМ, а у второго винтовка СВД. Проблемой стало только отсутствие удостоверения личности нового образца у Хмеля, да и то ему выписали требование получить таковое в течение месяца.

Из военкомата Платон с Дмитрием укатили в сторону Кишки, договорившись с нами о том, что мы заедем в шесть утра, а остальные поехали со мной обратно.

В магазине я увел Хмеля в подвал, плеснул в бокалы коньяку из запасов, усадил напротив и спросил:

– Слава, доложи обстановку. Пожалуйста. Только честно. Кто за тобой гоняется, с какой целью, какими силами. А я попытаюсь понять, каким боком это задевает меня и как я могу тебе помочь.

– Если ты мне прямо сейчас подберешь револьвер, то уже сильно поможешь, – усмехнулся он.

– Я подберу. Если обещаешь сразу же его зарегистрировать.

– Уже обещал.

– Очень хорошо. И все же?

Хмель с явным удовольствием отпил коньяка, облизнул губы, затем сказал:

– Искали тайник, как ты понимаешь. Семера, но с ними был дознаватель из Дружины.

– Это операция Дружины или он так, свободный художник?

– Художник. По ходу нашли мой тайник с таблетками, как ты знаешь. Я бы их хрен нашел, но они решили еще и под крышу меня подвести. И как-то дознаватель пришел с липовым протоколом изъятия и начал пальцы гнуть.

– Что ты с дознавателем сделал?

– Ничего. Влез к нему в квартиру, но таблеток не нашел. Стукнул его начальству, что тот с жуликами связался.

– Про Сома что скажешь?

– Таблетки нашлись, как видишь. А вот что у самого Сома произошло и кто в меня стрелял – я ума вообще не приложу. Вооружены они были нормально, одинаковыми автоматами, у всех глушители, так что кто угодно мог быть.

– Вплоть до Дружины, – уточнил я.

– Вплоть до Дружины, – повторил эхом Хмель. – Но думаю, что это Семера же, но та ее часть,

что «под баб не пошла».

– Это логично, по крайней мере. Еще мне сказали, что тех ледяных ходоков сделали из мелких бандитов с Северной окраины.

Хотя нет, автоматы с глушителями – это не уровень местной шпаны. Но автоматы можно и дать.

– Там еще колдун был, – добавил Хмель. – Я про колдунов в Семере не слышал. Но могли и нанять.

– Значит, я тебе тогда свои расклады здесь изложу. – Я отставил коньяк на стол и подошел к оружейному шкафу. – К содержимому тайника лезла Лига. Насколько я сам понимаю, Лига – это вообще плохо, так?

– Плохо, – кивнул Слава. – «Бабы – дуры», слышал такую модную поговорку?

– Слышал, – отпер шкаф и задумчиво посмотрел на полки с револьверами, – и даже знаю, кто ее запустил в народ. Но Лигу явно собираются гасить. Всерьез гасить, навсегда, она в Форте лишняя. То есть они проблема временная, надо просто перетерпеть. – Потянувшись на верхнюю полку, я достал один, с трехдюймовым стволом и длинным барабаном. – Семере, я думаю, уже после вчерашнего не до меня станет, тем более что в глубине души все понимают тот факт, что покойные нарвались сами.

– Среди ведьм отношения всякие бывают… друг с другом, – сказал Хмель. – Если там подружка вовлечена, а подружка эмоциональная, то тебе личную вендетту объявят.

– Могут, – согласился я. – Я это буду учитывать. Еще у меня проблема с Темой Жилиным возможна, знаешь такого?

– Тему все знают. – Хмель скосил глаза на револьвер у меня в руках. – Это что?

– Это тебе. Можно заряжать гладкими четыреста десятого калибра. Метров с пяти – семи, условно, все картечины прилетят в силуэт. Можно с пулей. Можно стрелять револьверными сорок пятого. – Я протянул револьвер ему.

– «Таурус», – прочитал Хмель надпись на стволе. – Нормальный?

– Даю гарантию. Патроны сам выбери, ты ассортимент знаешь мой. Для каких оказий там он тебе нужен.

– А лучше какие, гладкие или револьверные?

– Если лупить сблизи – гладкие. Револьверные точнее, ствол все же нарезной.

– Кобура под него есть? – Хмель задумчиво крутил довольно крупный револьвер в руках.

Я полез в другой шкаф, вытащил оттуда формованную кобуру из толстой кожи и подвесную под нее.

– Смотри, – взялся я показывать, – вот так можешь надеть на грудь, сверху тулуп – и прямо так достанешь, понял? А если без тулупа, то просто снимаешь ее и вот этим зажимом цепляешь за ремень. Два в одном.

– А это под патроны? – Хмель показал на шесть кожаных петелек на подвесной.

– Точно. Но в барабане пять, ты учитывай.

– Когда рассчитаться надо? – спросил он озабоченно.

– Когда сможешь, не горит, – успокоил я его. – Только обещай, что сначала запишешь в военкомате, а уже потом понесешь.