Хмурый
Шрифт:
Вошел Спасатель. Доктор посмотрел на него.
— Охрану у вертолета поставил. Гости придут вечером. Можно поиграть с Другом?
Хмурый ответил сразу.
— Спасатель! Брат! Конечно можно. Друг! Спасатель мой брат. Не балуй.
Друг подбежал к зомби, встал на задние лапы, а передними уперся в подставленные, Спасателем, ладони.
Хмурый глядел на них и улыбался.
— Странный ты человек, Хмурый.
— Я знаю. — Он повернулся к доку. — Мне все это говорят. Даже ты.
— Да я о другом. Ты сильно любишь своих друзей и, в тоже время,
— Шанс у них всегда есть. Я не заставляю их быть моими врагами. У них свобода выбора.
— Но они могут стать твоими врагами в силу обстоятельств, а не потому, что очень этого хотят.
— И это я знаю. Только не обращаю внимания. Во-первых: у меня тоже могут быть обстоятельства. Во-вторых: если я их не убью, то они меня убьют. Жалея врага, я, фактически, играю в русскую рулетку. И в третьих: Если я буду любить врагов, тогда я, со временем, стану ненавидеть друзей. Есть и четвертый пункт. Если враг хочет, то он всегда может стать моим другом. Ну, скажем, как Боров, Проныра, Имар. Только искренне. А то я чувствую ложь.
— Значит ты оправдываешь свои поступки?
— Я не чувствую себя виновным, чтобы оправдываться. И не обвиняю никого. Есть заповеди. Они известны всем, потому что существуют в любой религии. У христиан, эта заповедь, десятая. А, потом, док, никто не в состоянии принести добро всем. Это утопия.
— Я стараюсь это сделать.
— Ты правильно делаешь, док. Моя мать была такая же. Такие люди нужны. Просто необходимы. В противовес таким людям как я. Но вы, также как и я, делаете свое дело, неся людям столько же добра и зла, сколько несу я.
Болотный доктор удивленно поднял брови. Сталкеры придвинулись поближе.
— Я не люблю насилие и лечу всех. Разве это не добро?
— Зря вы затеяли этот разговор, док. Не хочу, чтобы ваше мировоззрение, давало трещину.
— Но я настаиваю, чтобы вы высказали свою точку зрения.
— Жаль. Хотя, вы крепкий человек. Я думаю, что вы спокойно переживете мое объяснение, тем более, что оно может быть неверно. Я, ведь, скажу свою точку зрения.
— Да. Я бы хотел ее услышать.
— Ну хорошо. Давайте рассмотрим мою деятельность отдельно и вашу, отдельно. Начнем с моей. Я! Убиваю одних, чтобы спасти других. Первым несу зло, вторым добро. Но! Первые могли бы стать моими друзьями, а вторые могут стать моими врагами. Значит я приношу вред себе. Частично. Вред, это меньше зла. Поэтому я не экспериментирую, а выбираю из двух зол меньшее. Тем более, что человек, чем бы он ни занимался, всегда приносит себе вред, своей деятельностью. Ну, хотя бы, гробит свое здоровье.
— Интересная точка зрения. — Доктор внимательно разглядывал своего оппонента. — Я, кажется, начинаю понимать, почему Зона бережет вас. У тебя были неплохие учителя.
— У меня был друг. Он был самый умный в деревне. А может не только в деревне. Он заставлял меня размышлять обо всем. Он говорил, что у человека должно быть свое мнение на все. У христиан, это вторая заповедь.
— Ну, а моя
— Ваша деятельность по той же схеме, что и моя. Вы лечите всех, кто в этом нуждается. Будь-то кровосос или Сталкер. Вылечившись и, вдруг, встретившись, один из них убивает другого. Значит одному вы принесли добро, а другому зло. И вред себе. Так как одного из них, вы лечили впустую. Потеряли время, медикаменты и надежду на лучшее.
— Хм!
— Это нормально, док. Так должно быть. Таков замысел. Все мироздание состоит из двух противоположностей. В этом заключается жизнь. Ничего не поделаешь. Все, в мире, рождается для того, чтобы своей деятельностью, убить себя. Горы поднимаются из земли, чтобы со временем рассыпаться в песок. Цивилизации убыстряют прогресс, чтобы уничтожить себя, вырвавшейся из-под контроля энергией. Реки подмывают берега, чтобы обмелеть и стать болотом или сушей. Звезды выделяют тепло, чтобы погаснуть. Планеты летят в космосе, чтобы встретить на пути другую планету.
— Вы рисуете мрачную картину.
— Вы ошибаетесь! Если просто жить, а не искать виновных, то… Горы, разрушаясь, делают тоньше земную кору. Со временем, через нее прорвется лава и поднимется новая гора. Цивилизация погибнет, чтобы освободить место для новой цивилизации. Реки, руша крутые берега, освободят родники, которые станут новыми реками. Примерно так. Лучше, вам, объяснят специалисты. Я только утрирую. А вообще-то: во многой мудрости, много печали. По-моему так было сказано.
— Именно так и было сказано.
Все повернулись к двери. У входа в столовую стоял контролер, а рядом с ним юная химера.
Хмурый первым пришел в себя. Он тихо прошептал:
— Серый. Сережа. Братишка.
И вдруг рванул к нему, словно боялся, что это наваждение и, что сейчас видение растает. И все будет, как было до этого. Он крепко схватил Серого в охапку и держал так, пока тот не захрипел.
И тут он почувствовал, что вся его толстокожесть летит к чертовой матери. Крутой, навороченный Хмурый, вдруг потерял свою защиту. Броня, которая выдерживала любую пакость судьбы, любую экстремальную ситуацию, любую немыслимую случайность, эта броня разлетелась на куски. Даже не на куски, а на песчинки. В пыль! В дым! В пар!
Хмурый! Хмурый! Образец невозмутимости. Эталон хладнокровия. Стандарт стойкости. Идол твердости. А глаза, уже, наполняются влагой. А губы начинают дрожать. А нос снорыхтается шмыгать. А душа просит, чтобы прижали к себе и нежно гладили по голове.
Хмурый отпустил контролера. Опустил голову. И вдруг, не оборачиваясь, быстро пошел по коридору и вышел из дома.
Никто не двигался. Всех удивило поведение Хмурова. Первым нарушил молчание Друг. Он начал скулить. И тут все Сталкеры, как по команде, стали вставать из-за стола. Контролер сделал останавливающий жест ладонью. Сталкеры застыли на месте и начали медленно садиться. Контролер повернулся и вышел следом за Хмурым. Сталкеры снова стали вставать и, теперь, уже химера, остановила их: