Хоббит, который познал истину

Проскурин Вадим Геннадьевич

— Их магия ушла вместе с ними, Уриэль — единственный эльф в западном Средиземье. Впрочем, он уже не столько эльф, сколько…

— Человек? — предположил Дромадрон.

— Нет, скорее майар. Уриэль открыл совершенно новый подход к магическим воздействиям на окружающий мир, и сейчас он, пожалуй, превосходит в силе даже Гэндальфа.

— Разве может смертный… ну или даже бессмертный превзойти высшее существо? — не поверил Дромадрон.

— Да разве Олорин — высшее существо?

— Кто?

— Олорин. Это настоящее имя Гэндальфа. Они с Саруманом находились

в Средиземье инкогнито и потому назывались другими именами. Так о чем я?… Олорин — он очень умный, добрый, он владеет многими заклинаниями, но в нем нет ничего существенно превосходящего обычных разумных. Он не всегда владеет собой, иногда впадает в ярость, иногда принимает ошибочные решения. Нет, его никак нельзя назвать высшим существом.

— Но его скилл…

— Когда ты владеешь высшей магией, не важно, какой у тебя скилл. Достаточно, чтобы ты мог пользоваться магическим зрением и совершать простейшие заклинания. Все остальное в высшей магии совершенно по-другому.

— Ты не научишь меня? — спросил Дромадрон и сразу же устыдился вопроса. В прошлый раз я ему отказал, он обиделся и сейчас, кажется, обидится еще раз.

А с другой стороны, почему я не хочу учить Дромадрона высшей магии? Что плохого в том, что в Средиземье будут жить семеро разумных ботов? Не думаю, что Дромадрон применит новообретенные знания во зло, он настолько уравновешенный и здравомыслящий, насколько разумный вообще может быть таковым. Но я почему-то не хочу учить Дромадрона. Может, дело в том, что раньше он учил меня и, уча своего учителя, я буду чувствовать себя неуютно, буду чувствовать, что делаю что-то противоестественное?

— Нет, Дромадрон, — сказал я. — Я не буду учить тебя высшей магии.

Дромадрон тяжело вздохнул.

— Когда ученик превосходит учителя, он почти всегда отказывается учить того, кто учил его раньше. Что ж, это закон природы. — Я покраснел. — Не смущайся, Хэмфаст, против закона не попрешь. И не волнуйся, я больше не буду просить тебя об этом. По крайней мере, постараюсь не просить.

Дверь открылась, и в комнату ввалился запыхавшийся Покен, лучший менестрель клана, с гуслями под мышкой. Ну и зачем он припер сюда гусли, ему же предстоит слушать, а не петь! Или ему неправильно передали слова вождя? Но это не важно, на самом деле ему ничего не предстоит.

— Ты зря пришел сюда, Покен, — сказал я, — я не буду ничего рассказывать. Я приду еще раз и вот тогда все расскажу, а пока я еще не готов. Извините. Спасибо за теплый Прием и за угощение, тебе, дядя, тебе, почтенный Дромадрон, и тебе, Олеся. Мне пора.

Дядя проводил меня до ворот, а Дромадрон прошел со мной чуть дальше, а когда я остановился и обернулся, он сделал движение, как будто хотел по-отечески положить мне руку на плечо, но передумал.

— Тебя что-то гнетет, Хэмфаст, — сказал он. — Поделись со мной, успокой душу.

Некоторое время я молчал, а потом заговорил.

— Представь себе, Дромадрон, — начал я, — что ты обнаружил убедительные доказательства того факта, что Красная книга не описывает реальные события, а выдумана от начала до конца.

— Невозможно!

Если не верить в Красную книгу, то во что тогда верить?

— Вот и я спрашиваю: во что?

Дромадрон нахмурился, постоял неподвижно, а потом тихо спросил:

— Доказательства убедительные?

— Убедительнее не бывает.

— Хреново…

Он помолчал еще с минуту, а потом вдруг рассмеялся и сказал:

— А знаешь, Хэмфаст, не так уж это и хреново! Кто-то из аннурских философов говорил, что, если бы Красной книги не было, ее стоило бы выдумать. Какая разница, происходили эти события в действительности или нет? Пусть они происходили только в книге, но ведь книга — тоже часть реального мира, и она способна изменить мир нисколько не меньше, чем реальные события. Не бери в голову! Живи, как будто все было так, как написано, ведь законы Красной книги справедливы не потому, что они когда-то были сформулированы в торжественной обстановке, а потому, что они справедливы. Только молодым хоббитам о своем открытии не рассказывай, они не поймут. Бывает у незрелых разумов одна заморочка: если нет высших сил, то все позволено. Высшие силы, конечно, есть…

— А если нет?

— Как это нет? Хэмфаст, ты заговариваешься! Куда же тогда делся Эру Илуватар?

— Его никогда не было.

— А кто сотворил наш мир?

— Жители иного мира. Люди.

— Люди? Сотворили мир? Не смеши меня! Если бы это были хотя бы эльфы…

— В реальном мире живут только люди. Эльфы, гномы и орки — персонажи их сказок. Красная книга — роман в стиле фэнтези. Нас, хоббитов, придумал тот самый человек, который написал Красную книгу. А наш мир они сотворили скорее всего для развлечения. Полагаю, им было интересно посмотреть, что будет дальше, после того как книга закончилась.

Дромадрон смотрел на меня как на ненормального, но, странное дело, мне стало легче. Видно, не зря среди орков принято исповедоваться друг другу перед боем. Действительно, выговоришься, и на душе спокойнее.

— До встречи, Дромадрон! — сказал я. — Я еще вернусь. Скорее всего.

И я растворился в воздухе.

17

Я нашел Мезонию в Минаторе. Теперь ее звали Никра, И выглядела она совершенно по-другому: магия не только изменила черты лица и фигуру, но даже уменьшила субъективный возраст лет примерно на семь. Страшно даже представить себе, сколь энергоемким было заклинание, надеюсь, что маги Утренней Звезды сумели обойтись без жертвоприношений.

Мезония сразу узнала меня, и это неудивительно, ведь я выглядел так же, как при нашем знакомстве, и так же походил на Саурона. Едва я вошел в дорогой и фешенебельный трактир в центре города, где она изволила обедать, как ее телохранитель, явно не из ковена, а обычный наемник, — дернулся наперерез, но Мезония остановила его коротким жестом. Телохранитель не успокоился, он непрерывно буравил меня взглядом, пытаясь понять, что делает рядом с его хозяйкой лощеный хлыщ демонической внешности, с повадками воина, но почти без оружия.