Хоббит, который познал истину

Проскурин Вадим Геннадьевич

— Подожди! — воскликнул покойник. — Какие миры? Ты что, нашел дорогу в Валинор?

— Извини, Никанор, — ответил я, — мне пора идти.

И я ушел.

21

Уриэль валялся на кровати и читал книгу. Книга была маленькая и невзрачная, а на обложке было нарисовано странное сооружение из железа, стекла и чего-то похожего то ли на дерево, то ли на застывшую смолу.

— Привет, Хэмфаст! — произнес Уриэль, оторвавшись от книги. — Видел когда-нибудь, как выглядит думающий, если смотреть из

реального мира? — Он показал мне обложку.

— Это и есть думающий?

— Он самый. Вот сюда надо говорить, чтобы вводить команды, либо можно давить пальцами вот на эти выступы, вот эта хреновина служит для выбора из нескольких вариантов, а вот здесь он рисует то, что ты хочешь увидеть. Выглядит глуповато, но, если считать, что магическое зрение пользователю недоступно, конструкция близка к оптимальной.

— Но чем он думает?

— Вот в этой коробке есть маленький кристалл из кремня, подвергнутого какой-то магии. Он и думает.

— Обычный камень думает?

— Нет, это не обычный камень, для его изготовления кремень переплавляют, смешивают с какой-то глиной двух разных сортов, нарезают на ломтики, прокладывают между ними золото и серебро… Короче, нам с тобой такую вещь не сделать. Да и зачем? У нас же есть магия.

— И то верно. Слушай, Уриэль, ты знаешь, что такое депрессия?

Уриэль закатил глаза и начал монотонно вещать скучным голосом:

— Депрессией называется состояние разумной души, характеризующееся общей подавленностью, обилием отрицательных эмоций, ощущениями неправильности мира и бесцельности существования субъекта. Депрессия может возникать в результате тяжелого душевного переживания, чаще всего раскаяния за непреднамеренно совершенный дурной поступок, а также в результате сильной душевной усталости. Кроме того, депрессия иногда возникает как побочный синдром при болезнях, отравлениях, похмелье, ушибах головы. Вроде так, если я правильно помню.

— Я похож на депрессивного?

— Не только похож, ты такой и есть. Только не пугайся, все маги проходят через это, и не по одному разу. Нельзя, будучи магом, сохранить чистую совесть, а когда совесть нечиста, от депрессий никуда не деться.

— Это опасно?

— В тяжелой форме — да. У тебя не возникали мысли о самоубийстве?

— Нет. Да и вряд ли это вообще возможно для меня.

— Почему же невозможно? Если задаться целью и потратить пару лет на истребление резервных копий, которые мы с тобой понаделали, что-нибудь, может, и получится. Только вряд ли твоя депрессия продлится так долго. Нет, самоубийство тебе не светит, а вот глупостей можешь наделать запросто.

— То, что я вытащил Мезонию из Средиземья, — глупость?

— Сам-то как думаешь?

— Думаю, глупость.

— Правильно думаешь. Но если ты еще способен понять, что делаешь глупости, значит, ситуация не безнадежна, ты еще сможешь выкарабкаться. Главное — пока не почувствуешь себя нормально, не берись за серьезные дела, а то душа может пойти вразнос: сделал что-нибудь дурное, расстроился, от расстройства сделал еще что-нибудь дурное… Короче, займись чем-нибудь спокойным,

приятным и не очень ответственным. Попробуй, например, месяц-другой вообще не вылезать из долины.

— Пробовал. Только не месяц, а всего четыре дня, больше не выдержал. Еще хуже.

— А если прогуляться по Междусетью, развеяться как-нибудь…

— Тоже пробовал. Когда я там, постоянно думаю, что наш мир ненастоящий, а настоящая реальность — такое дерьмо, что…

— Понятно, — перебил меня Уриэль, — Междусетье отменяется. Хоббитанию посещал?

— Только вчера там был. Хардинг с Дромадроном сразу на меня насели, давай, говорят, рассказывай про свои подвиги. А про что мне рассказывать — про то, как аннурские летчики орочьих младенцев живьем жгли?

— А что, там уже такое творится? — заинтересовался Уриэль. — Этот, как его… Рыболов, он что, с Мордором сцепился?

— Нет, это было раньше, когда аннурские драконы бомбили Могильники.

— А при чем здесь орки?

— Церн поначалу заселял Могильники не людьми, а орками. На востоке Ганнара жили урукхаи-ревизионисты, которые отреклись от Моргота после Великой Мордорской революции. Церн предложил им переселиться на чернозем и одним выстрелом убил трех зайцев: отхватил две трети спорной территории, не потерял людей и избавился от нежелательных подданных.

— М-да… — протянул Уриэль. — Ну почему эти орки такие тупые? Интересно, избавятся они когда-нибудь от проклятия Красной книги?

— Такие вещи лучше не знать.

— И то верно. Значит, родные места тебя не успокоили. А если прогуляться по Миррору или Арканусу? А что, сходи, развейся, станешь единым хозяином обоих миров, для тебя это раз плюнуть, заодно узнаем, чем игра заканчивается.

— Разве тебе это интересно?

— Да нет… Но надо же чем-то тебя занять! Хочешь, сходим в библиотеку, наберем книжек из реального мира, почитаешь про думающих, будет нас двое ботов-хакеров.

— Почему двое? А Олорин?

— Олорин куда-то подевался, целый месяц от него никаких вестей. Вот у кого, кстати, настоящая депрессия. Я на днях даже запустил специальный артефакт для его поиска, только, боюсь, в ближайшие месяцы он ничего не найдет. А может, и вообще ничего не найдет.

— Почему? И вообще, зачем тебе артефакт? Можно же искать разумного по рунному идентификатору.

— Рунный идентификатор действует только в пределах одного думающего, в Междусетье с его помощью ничего не найдешь. Сссра, кстати, тоже куда-то пропал. Разваливается наша компания.

— Действительно… Впрочем, что в этом странного? Все, что хотели сделать, мы сделали, теперь у каждого свои дела, своя жизнь. Все естественно.

— Да, ты прав, но все равно это печально. Ладно, Хэмфаст, делай что хочешь. Депрессия у тебя есть, но неопасная, и, если ты не будешь чрезмерно переживать, все будет хорошо. И вообще, запомни: ты чувствуешь только то, что позволяешь себе чувствовать. Будь хозяином своей души, не думай, почему тебе плохо, думай, зачем тебе плохо. И очень скоро ты поймешь, что предаваться самоедству нет никакого смысла.