Хоббит, который слишком много знал
Шрифт:
— Во-первых, ты явился в Арканус не в Круге Призвания. Во-вторых, ты халфлинг, а значит, не способен к верховой езде.
— Я способен к верховой езде! — возразил я. — Просто в Арканусе не водятся пони, а…
— Заткнись, смертный! — В голосе Оберика прорезался гнев. — И не перебивай меня, пока я не закончу. Все герои способны к верховой езде, а ты не способен. В-третьих, у меня уже есть шесть героев, и седьмому герою нет места в моей душе. И в-четвертых, твоя душа — обычная душа халфлинга, она не содержит ничего характерного для героев. Ты совершенно лишен магических
Я непроизвольно хихикнул.
— …Ты не обладаешь никакими выдающимися умениями, ты просто ничтожный червь, возомнивший себя героем! — Голос Оберика сорвался на крик. — От тебя нет и не может быть никакой пользы, и тебя ожидает единственный путь, не дающий возможности выбора, — он сделал эффектную паузу, — на алтарь. Я вздрогнул.
— Почтенный Буридан уже пытался отправить меня на алтарь.
— Ты угрожаешь мне? — Оберик издал звук, отдаленно похожий на скрипучее хихиканье. — Ты, смертное ничтожество, смеешь угрожать мне, сильнейшему из хозяев? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?
— Попробуешь отправить на алтарь, — ответил я. — Хуже уже не будет, не правда ли, почтенный?
— Не смей называть меня почтенным! — взвизгнул грозный хозяин. — Я не почтенный, я великий!
— И правда, чему тут оказывать почтение? — Мое истерическое веселье быстро превращалось в ярость. — Обычный индюк, пусть и великий.
— Кто такой индюк? — Оберик искренне удивился.
— Птица такая, вроде петуха, но втрое больше и с большой соплей под клювом.
— Ну все! — заорал Оберик и вскочил с трона. Он растерянно огляделся по сторонам, и я внезапно понял, что он не знает, как быть. Никто никогда не вел себя с ним подобным образом, и теперь, когда пришло время проучить наглеца, он просто не знает, что делать.
— Будешь испепелять? — спросил я, придав лицу простодушное выражение. — Или морду набьешь?
Оберик решил меня испепелить. Он взмахнул руками, и на меня обрушился огненный шар. Я не стал полагаться на неуязвимость, это меня спасло. Я взлетел под потолок, одновременно приняв невидимость, и посмотрел вниз. Уриэль говорил, что сильнейшее ручное магическое оружие, когда-либо изобретенное, — это инцинера. Он был неправ, огнешар, брошенный Обериком, намного мощнее, его хватило бы, чтобы полностью испепелить двух-трех средних хоббитов. Дверь, ведущая на лестницу, перестала существовать, и, начиная от края ковра, к ней вел жирный и какой-то маслянистый след, будто огнешар, сотворенный Обериком, содержал в своем ядре не искру первородного огня, а горшок земляного масла.
Оберик тяжело вздохнул и утер пот со лба.
— Вот урод, — пробормотал он, и его голос прозвучал чуть-чуть жалобно. Несмотря на жалобную интонацию, эти слова стали последней каплей.
Я вывел нить из открытой души Оберика, нащупал и насторожил элементал «Дематериализовать разумную душу». Одно мое магическое движение, всего одна остронаправленная мысль — и великий Оберик, хозяин четверти Аркануса, тьфу на него!… в общем, он исчезнет из реальности. Я отменил невидимость и опустился на пол.
— Кого ты назвал уродом, сопливый петух? — спросил я.
Оберик
Потому что Оберик больше не пытался меня уничтожить, теперь он попытался обездвижить меня, опутав магической сетью, и это ему удалось, поскольку сеть раскрылась широким конусом от пола до потолка и перемещение не вывело меня из зоны поражения.
Тонкие белесые нити, липкие и полупрозрачные, живые и подвижные, в одно мгновение опутали меня, обвив каждый палец и проникнув в каждую складку одежды. Я успел применить заклинание невесомости и потому не рухнул на пол, как должен был, а висел в воздухе, как плотно упакованный кулек с провизией, и не мог сделать ни одного движения. Самое обидное было то, что я сразу узнал это заклинание — такую паутину выбрасывают гигантские пауки, живущие в бестиарии Сакред Вейла, но я и представить себе не мог, что это заклинание доступно кому-либо кроме пауков.
Я ощутил, как стягиваются магические нити, готовясь выбросить третье атакующее заклинание, я отчетливо представил себе, как второй огнешар врезается в дергающийся кокон, в который я превратился, и, не успев отчетливо подумать, что же я делаю, привел в действие заготовленное заклинание. Магические нити немедленно расслабились.
Я тяжело вздохнул и начал выбираться из кокона.
Глава вторая. ТРУДНО БЫТЬ ХОЗЯИНОМ
1
Это заняло минут десять, а может, и все пятнадцать, и когда я наконец сбросил с себя последнюю нить проклятой паутины, я почувствовал себя совершенно измотанным. Из последних сил я вскарабкался по ненормально крутым ступеням на трон Оберика и рухнул в поразительно мягкое кресло.
Моргот меня раздери, что же я наделал-то! Ну что мне стоило не доводить дело до прямого столкновения, обозвал бы Оберика индюком да и сиганул бы в окно, вот и все дела. Или заготовил бы заклинание не дематериализации, а перемещения куда-нибудь подальше отсюда, в какой-нибудь глухой лес, где можно продолжить разговор с хозяином по душам. Ну почему я всегда вначале действую, а потом уже думаю?!
Но все-таки каков надутый дурак этот Оберик оказался! Не такое уж большое преступление избавить мир от подобного существа. А если я собираюсь оставаться здесь до конца своих дней, пожалуй, я выбрал наилучший вариант из всех возможных в Арканусе. Если не считать за вариант стать Творцом, ха-ха. Брр… Что-то меня начинает на ха-ха пробивать, как Уриэля. Наверное, у него это такое же нервное. Брр…
Я поднялся с трона и поковылял в дальний угол зала. Повернул ручку двери, ведущей в заклинательный покой, и дверь распахнулась с оглушительным скрипом. Он что, никогда ее не смазывал? Узкая лестница с крутыми ступенями вывела меня на этаж выше, и я вступил в святая святых — заклинательный покой Оберика.