Хоббит, который слишком много знал
Шрифт:
— Так ты думаешь, что эти воспоминания создает Творец?
— Ну почему же сразу Творец? Опять ты впадаешь в сапиентоцентризм. Будь я на месте Творца, я бы сотворил заклинание, которое делало бы это вместо меня. А сам Творец… Пятый вопрос философии «кто Творец» в случае субъективного идеализма не имеет однозначного ответа. Творец вовсе не обязан постоянно вмешиваться в дела мира, он вообще может покинуть мир сразу же после сотворения.
— Ну не знаю… — Я совсем загрузился. — Это надо обдумать…
— Совершенно верно! Это надо обдумать. Вообще, все надо обдумывать перед тем, как предпринимать действия.
Я пожал плечами:
— В целом это
— Может быть. Ладно, хватит грузиться, давай допивать, да и спать пора. Утро вечера мудренее.
— Подожди, Уриэль! Ты еще не рассказал, что с тобой произошло.
— А что тут рассказывать? Я явился в Миррор, в город Хеллгейт. Похоже, этот мир подбирает каждому гостю наиболее подходящую точку входа, руководствуясь расовой принадлежностью посетителя. Ты — хоббит и попал к халфлингам. Я — эльф и попал к эльфам, пусть это и совсем другие эльфы.
— Как это другие?
— Миррорские эльфы называют себя темными эльфами. Они здорово отличаются от эльфов Средиземья и внешностью, и повадками, и философией. Они не бессмертны и гораздо слабее в магии, это совсем другая раса, но из тех рас, что живут в Арканусе и Мирроре, они наиболее близки к эльфам Средиземья.
— Но сейчас под началом Натки служат эльфы-наемники, и они выглядят совсем по-другому, чем ты, они больше похожи на описания из Красной книги.
— Это наемники, у них нет постоянных поселений. Хотел бы я, кстати, знать, откуда здесь берутся наемники? И дети Творца… Откуда они берутся?
— Не знаю. Ну так, ты явился в Хеллгейт — и что дальше?
— Меня сразу же приняли за очередного сына Творца. Тебе не повезло, Сакред Вейл уже достиг предельной численности населения, когда ты явился туда.
— Как это предельной численности? Это же захолустный городишко!
— Почему-то в этих мирах есть жесткое ограничение — население города вместе с пригородами и ближайшими деревнями не должно превышать двадцати пяти тысяч. Не знаю, в чем тут причина, но это ограничение соблюдается неукоснительно.
— Но как? Как вообще можно соблюсти такое ограничение? Допустим, население города составляет ровно двадцать пять тысяч и в какой-то семье рождается ребенок?
— Тогда в другой семье кто-то умирает от естественных причин. Я не знаю, чем это вызвано и как происходит, но это так, я проверял. Ну так вот. В Хеллгейт каждый день являлся один новый эльф — попеременно то юноша, то девушка. То, что однажды явились сразу двое и второй сын Творца оказался взрослым мужчиной, удивило местных чиновников, они даже доложили бургомистру, но тот покачал головой и ничего не сказал. А что тут скажешь? Миррор таит много тайн. В общем, меня посчитали обычным сыном Творца и направили на работу, как обычного сына Творца. Я должен был ловить рыбу в Хеллривере, это река, на которой стоит Хеллгейт, поначалу я так и делал, а потом создал копию: один я ловил рыбу вместе с другими эльфами, а другой занимался изучением Миррора и поисками тебя и Олорина.
— Ты нашел Олорина? — воскликнул я.
— Нет. Я и тебя-то нашел только потому, что ты начал творить нетипичные для этого мира заклинания. Я создал артефакт, который сканирует астральное пространство на предмет определенных заклинаний, но ты начал их творить только пару дней назад.
— Получается, Олорин еще ничего не понял в этом мире, раз не начал творить нетипичные заклинания? Уриэль пожал плечами:
— Выходит,
— А если попробовать рассчитать точку, в которой Олорин появился в этом мире?
— Моргот меня раздери, Хэмфаст, а это идея! Раньше я не мог этого сделать, потому что не знал, каким законам подчиняется выбор точки входа, но теперь мы знаем, где явился я и где ты, — кстати, ты вроде говорил, что во второй раз явился в другом месте?
— Ну да. В первый раз это было в бестиарии Сакред Вейла, а во второй — в самом Сакред Вейле.
— Над этим тоже стоит подумать. Можно попробовать рассчитать точку входа для Олорина, это обязательно надо попытаться сделать. А когда мы найдем Олорина, надо думать, как отправить гонцов в Средиземье.
— А чего тут думать? Разве ты не можешь пробить канал?
Уриэль невесело ухмыльнулся:
— Не все так просто. Думаешь, зачем мы перлись в Запретный Квадрат? Теоретически каналы доступны отовсюду, но на практике это можно сделать только в некоторых местах.
Я ничего не понял.
— Как это? — спросил я. — С одной стороны, отовсюду, с другой стороны, только из некоторых мест?
Уриэль глубоко вздохнул и начал объяснять:
— Канал можно пробить из любого места одного мира в любое место любого другого мира, но требуемые на это затраты времени и сил зависят от множества обстоятельств и могут различаться в миллионы раз. Если в некотором месте уже существовал какой-то канал, то при создании нового канала задействуются искажения структуры пространства, порожденные старым каналом, и новый канал открывается быстрее и с меньшими усилиями. Мне трудно даже представить, чего стоило Орлангуру пробить самый первый канал, но каждый следующий давался ему все проще, и, когда мы перемещались сюда, мы воспользовались результатами многолетних трудов Орлангура. Этими трудами Запретный Квадрат превратился в своеобразный перекресток миров, где пробивание канала доступно практически любому магу. Думаю, именно поэтому Орлангур сделал этот район запретным.
— Значит, реально пробить канал можно только из отдельных мест. Но… ты же побывал в другом мире, в том, где нет ничего материального, как ты вернулся оттуда обратно? Ты нашел там еще один перекресток миров?
— Нет, все гораздо проще, я просто не разрывал канал и не отходил от него далеко, я вернулся обратно по тому же самому каналу. Я хотел сделать здесь то же самое, но этот мир не позволяет таких вещей — когда перемещение завершилось, канал был разорван внешним воздействием. Перемещение уже завершилось, у меня с самого начала не было сомнений, что мы все трое благополучно прибыли в этот мир, но обратно тем же путем нам не выйти.
— И что теперь делать? — расстроенно спросил я.
— Для начала поспать. Потом искать Олорина. А потом видно будет.
И мы отправились спать.
15
— Натка, это Уриэль. Уриэль, это Натка, познакомьтесь, — сказал я.
Уриэль хихикнул, он сейчас в полной мере наслаждался зрелищем души девушки-халфлинга в теле мужчины-эльфа. А мне было забавно наблюдать рядом двух совсем разных эльфов — коренастого сизокожего и беловолосого Уриэля и долговязого худощавого зелено-волосого Оберика. Интересно, кстати, почему у Оберика такие зеленые волосы? У эльфов-наемников волосы соломенно-желтые, у миррорских эльфов — снежно-белые, а у Оберика — зеленые. С чего бы это?