Хочешь мира…
Шрифт:
Теперь замолчали все. И молчали, пока Семён Петрович не сказал:
— Пришли, нам в этот двор.
Во дворе невысокий, но очень мускулистый и широкоплечий китаец возился перед печкой. Похоже, заканчивал готовить обед. По крайней мере, от котелка, в котором он что-то помешивал, пахло весьма аппетитно.
Мы вошли во двор, но не успели ничего сказать, как он ухватил этот самый котелок и вылил его бурлящее содержимое в сторону Генри Хамбла, то ли определив в нём самого опасного из противников, то ли выбрав случайно. Ганфайтер, разумеется, уклонился, а китаец, вдруг
Вот тростью я и воспользовался. Хлесткий удар по кисти правой руки, уход с линии атаки и левый боковой в печень. Удар у меня поставлен неплохо, и обычно этого хватало, чтобы вывести противника из строя. Но этот крепыш явно от души прокачал мышцы пресса, да и бить пришлось вниз, всё же разница в росте у нас сантиметров тридцать. В результате эффект вышел ослабленным, противник устоял на ногах, но охнул и выронил лопату. Ну, ничего, все мои наставники учили меня не останавливаться. Рубящий удар тростью по голове — и оглушенный противник опускается на колени.
Тут сзади бухнул выстрел из чего-то очень крупнокалиберного. Почти одновременно выстрелил и револьвер Генри. Звук его сорок пятого калибра я всегда отличу от звука наганов остальных членов нашей команды. Нет, не время миндальничать — удар ногой в голову, и мой противник вырубается окончательно.
Я быстро обернулся. Семецкий валяется ничком, а ещё один китаец баюкает повреждённую руку. У его ног валяется обрез двустволки. Ох ты ж! Хорошо, если стрелял дробью, тогда у Семецкого ещё есть шанс! А вот пулю такого калибра наши броники вряд ли удержат.
— Лежать, падла! — проревел я, а Семён Петрович что-то проорал по-китайски. Наверное, перевёл, потому что китаец тут же упал ничком.
— Не убивайте их, я сдаюсь! — донеслось из помещения на русском, и во двор вышел Цзян Чжунчжен с поднятыми руками.
Примечания и сноски к главе 21:
[1] Фриско — одно из прозвищ города Сан-Франциско.
[2] Фёдор Никифорович Плевако (13[25].04.1842 — 23.12.1908 [5 января1909], Москва[1]) — российский адвокат и юрист, судебный оратор, действительный статский советник. Нередко выигрывал дела в суде за счет почти театральных номеров, воздействующих на присяжных.
[3] Косу китайцев заставляли носить как знак покорности манчжурской династии. В реальной истории он познакомился с вождями революции в Японии, т. к. после победы Японии в русско-Японской войне вариант обучения в России даже и не рассматривался.
[4] Рюкю-хань стал японской префектурой Окинава в 1879 году. Впервые жителям Окинавы допустили к участию в выборах в Национальный Парламент Японии 15 мая 1912 года. Династия Цинь продолжала настаивать на своём номинальном сюзеренитете над Рюкю-хань. Т. е. даже беглые китайские революционеры вполне оправданно могут считать, что «Китая не покидали, но находятся на оккупированной территории».
Глава 22
Из мемуаров Воронцова-Американца
«… Это его 'я сдаюсь!» чуть не выбило меня
После этого настала пора прояснить некоторые вопросы…'
Город Наха, Окинава, 2 августа 1912 года, пятница, ближе к обеду
— Нет, вы поглядите, господа! Да мы в самое «осиное гнездо» вломились!
В доме и в самом деле, было на что посмотреть! Для начала, на стене висели наши с Семецким портреты, обведенные как мишени. В обоих торчало несколько ножей, дротиков и метательных пластин. Рядышком висела японская газета с сообщением о том, что знаменитый Воронцов побывал там-то и там-то… И было выделено сообщение о том, что десятого августа планируется торжественное мероприятие в Харбине с моим участием.
А на столе лежали найденные нами билеты от Окинавы до Харбина и поддельные документы на эту троицу революционеров. Причем на разные имена. Может быть, ловкий адвокат в суде и сумел бы доказать, что «это ещё ни о чём не говорит», но нам всё было ясно.
Какое-то сомнительное везение у нас — ухитрились вломиться в логово к киллерам всего за несколько часов до того, как они должны были отправиться убивать нас же. План разговора пришлось срочно менять. Для начала дождались, пока не прибыло подкрепление. Нет, не бойцы с карабинами и пулемётами, а какой-то уважаемый китайский старичок на рикше. Впрочем, тот громила, что их сопровождал, вполне был способен навести порядок и без оружия. Ход оказался верным, гонцов от местных преступных авторитетов этот дуэт сумел успокоить. Те предпочли поверить, что «всё нормально, тут просто разговаривают и шума больше не будет».
Ну а потом настало время беседы. Тем более, что русский оба китайца, оставшихся в сознании, понимали неплохо.
— Как вы думаете, почему мы явились к вам лично? Могли ведь и в полицию сообщить. Или дождаться вас на «своей» земле, да повязать там тихо. И не рисковать при этом своими жизнями.
Было видно, что вопрос китайцев смутил. Действительно, наши действия выглядели не очень разумно. Да и были такими, если честно! О кто ж знал?
— А между тем, всё очень просто. Что бы вы себе не думали, но я не хочу расстраивать вашего Учителя, которого по-прежнему безмерно уважаю и считаю своим другом!
— Другом?! — от возмущения молодого Цзяна аж подбросило со стула. — Ты — предатель! И поступил вероломно. Ударил Китайскую республику в спину и ограбил её. Твоя смерть только порадует Учителя и всех честных китайцев!
Да уж. Его просто трясло от возмущения. Услышит ли он меня? Но тут реплику подал мой тёзка:
— Что за истерика? Вы военный или тряпка штатская? Ах, военный! Ну, тогда вы должны знать, что любая операция проводится на основании приказа. Господин Воронцов же — сугубо штатский. И потому был вообще не в курсе и никак не влиял на ход событий, в которых вы его обвиняете. Слово офицера! Так что ни о каком «вероломстве» и речи нет. Это первое.