Хочешь выжить — убей!
Шрифт:
— Тебе какая разница? — ухмыльнулся Возин. — Что это я перед тобой отчитываться буду? Вали отсюда! — Он шагнул вперед.
— Ты, конечно, мужичок накачанный, — кивнул Олег, — и разной там хреновиной занимаешься. Я же просто не могу. — Николай замер. — Еще шаг — и никакое карате не поможет. И давай в темпе объясни, что ты нашел в «КамАЗе».
Возин сглотнул слюну и не отрываясь смотрел на пистолет.
— У меня времени на вопросы нет, — сказал Олег и выстрелил.
С глухим воем Николай рухнул на пол. Пуля попала ему в правую ногу чуть выше колена.
— Ну? — шагнув вперед, спросил Олег. —
— Сумка за сиденьем, — зажимая рану, простонал Возин. — В ней камешки были.
Дверь приоткрылась. Олег, не поворачивая головы, навскидку выстрелил в ту сторону. Дверь тут же захлопнулась.
— Что же ты мне не сказал? — негромко спросил Страх.
— Да я не видел тебя, — промычал Возин. — Если бы...
— Врешь, — усмехнулся Олег, — встречались мы. Я тебе еще говорил, помнишь: «Смотри, у московских парнишек могут претензии быть. Я одну тачку московскую помял».
— Так я потом нашел! — воскликнул Возин. — Когда уже назад шел. Она под сиденьем была. Я открыл...
— Значит, дорожная сумку взяла, — прошептал Олег. — Точно. Она же купаться ходила. А потом села, и как раз кипиш у воды начался.
— Я тебе половину отдам, — простонал Возин. — Вот как...
— Руки! — В распахнувшуюся дверь влетели двое в масках. Оконное стекло от удара вылетело, и в комнату впрыгнул рослый омоновец. Ударом ноги он выбил пистолет у Олега. Ему подсекли ноги и, заломив руки, защелкнули наручники.
— Он убить меня хотел! — заорал Возин. — Он и в Воронеже что-то наделал! Его...
— Ну, сука! — прорычал скривившийся от боли Олег. — Берите его, у него драгоценности есть.
— Да кого вы слушаете?! — воскликнул Возин. — Я раненый! Мне врач нужен!
— Берите его, — снова промычал Олег. — У него камушки есть!
Омоновцы растерянно переглянулись.
— Давай мне мусора постарше! — взвыл Олег.
37
Николай Васильевич подошел к палате, в которой лежал Игорь, переложил из левой руки в правую пакет с продуктами, приоткрыл дверь и замер. Зоя и Игорь целовались.
«Мать честная! — про себя ахнул Барсуков. — Никак любовь пришла».
Осторожно прикрыв дверь, отошел на несколько шагов и громко спросил:
— Товарищ медсестра! Как тут раненый Поляков, жив?
— Живой, — понимающе улыбаясь, кивнула молодая женщина. Николай Васильевич вошел в палату.
— А я думаю, где дочь? — кивком поздоровавшись с немного смущенным Поляковым, сказал он. — Она сестрой милосердия стала, правильно. Ничто так не лечит мужские раны, как женская забота. — Быстро переглянувшись, дочь и Игорь повернулись к нему. — Мне из Воронежа звонили, — сообщил Барсуков. — Там Астахов был. На «мерее». Взорвать его кто-то хотел, но не вышло. — Игорь услышал в голосе Николая Васильевича сожаление. — Взрывчатку под пульт центрального замка подстроили. А какой-то пенсионер собаку выгуливал, он и погиб вместо Астахова. Вроде все перекрыли, но проскочил где-то Арсен. Из Воронежа он сразу ушел. Сейчас будет Рыбакова искать. Жена Пятова, к ней Арсен приезжал, сказала, что Рыбаков это устроил. Она ему вроде бы насчет каких-то записей мужа позвонила. В общем, сейчас Арсен Рыбака ищет. Семену недолго жить осталось. Говорят, на него и Азиат ножи точит, приятель
— Ко мне ребята из управления приходили, — быстро, стараясь отвлечь Зою, сказал Игорь. — В Воронеже шум большой. Там частная клиника была. Не знаю как, но вышли на нее воронежские. Там с золотом работали. В клинике, — уточнил он. — Кольца и серьги. Целый цех был. А самое главное — у бомжей почки и другие органы за небольшие деньги вырезали. Говорят, много этого нашли. Птахин Глеб металл туда поставлял, а органы забирал. И отвозил куда-то в Сибирь. Там, говорят, тоже клиника есть. Где — ребята не сказали. И еще. Доцент, Михайлов, показания дал. Видел он, как Губа Самуэля кончал. И еще кое-что рассказал. Но это уже к промышленным преступлениям относится. Его тоже взяли.
— Знаю, — кивнул Барсуков. — В больнице он. Говорит, за сына боялся.
Так пацану охрану приставили. А помнишь того, кто меня подстрелил? — без перехода спросил он. Игорь кивнул:
— Ну да, Викинг. А что?
— Убили его в Воронеже. У него, оказывается, там сестра и племянница живут. Но вроде как за правое дело погиб. А жаль, хотел бы я с ним увидеться.
— Мать Розовой знает, — спросила Зоя, — что с Таней произошло?
— Скорее всего, — кивнул отец, — из больницы сообщили. Да и милиция, наверное, тоже. Ведь вроде как ее убить хотели. Но это только по словам Татьяны. И то неопределенно, — успокаивая дочь, добавил он.
— Это все из-за тебя! — крикнул Птахин. — Почему молчал, что...
— Ты имел дело с Пикиным! — прокричал в ответ Чатин-ский. — Зачем тебе понадобились потроха человеческие?!
— Как будто не знаешь! — раздраженно сказал Глеб. — Сам в прошлом году свел меня с экспериментальной группой этих придурков в белых халатах из Свердловска. Как баксы брать — все понимал. Пикин вырезал почки и еще какие-то внутренние органы, без которых человек не сразу загнется...
— Да знаю я, — перебил его Чатинский. — Свердловские платили хорошо. Но представляешь, что будет? Ведь на них теперь наверняка выйдут. А эти дела с пересадкой у нас частникам запрещены...
— Чего волноваться о ком-то? — вспылил Глеб. — Надо думать, как свою шкуру спасти! На кой черт я Катьку Астахову натравил на мать Розовой? Ведь Катька убьет ее только из-за страха. А Танька, когда узнает, точно милиции все расскажет. А она со мной почти три года работала. Все знает — и куда, и откуда.
Да еще сумка эта. На кой ты в ней...
Договорить ему не дала мелодия звонка. Переглянувшись, оба осторожно шагнули к окну. По бетонной дорожке к воротам быстро шел рослый парень.
— Видать, кто-то свой, — буркнул Глеб. — Иначе бы...
— Ты говорил, — нервно напомнил Чатинский, — что о коттедже никто не знает.
— Светка знает, — сказал Глеб. Оба затихли и напряженно всмотрелись в открывавшего калитку парня.
— Конев, — удивленно взглянул на Глеба Чатинский.
— Я парней около дома в Москве оставил, — объяснил Птахин. — Если кто нужный, чтоб ко мне доставляли. — Отойдя от окна, набил табаком трубку, закурил.
«Нервничаешь, Глебушка», — мысленно ответил Чатинский.