Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы

Мрожек Славомир

Окулист. Во имя гуманизма и сохранения моральных принципов сосуществования между людьми.

Внук. А почему вы хотели отобрать у Дедушки ружье?

Окулист. Я думал… я думал, что это может стать опасным, и поэтому…

Внук. Опасным? А для кого?

Окулист. Как-никак, это старый человек, наверно, очень честный, но потрепанный жизнью, зрение ослаблено… В конце концов, он может ошибиться!

Внук. Я спрашиваю, для кого опасно?

Окулист. Ну, вообще. Для всех.

Внук.

Для всех! Посмотрите на меня. Разве я боюсь этой опасности? Нет. А сказать вам, почему?

Окулист. Откуда я знаю… может быть, отсутствие воображения…

Внук. Я не боюсь, потому что я не… Вы знаете, что я не… Ну? Ка… Ка… Ну, смелее!

Окулист (заикаясь). Ка… Ка…

Внук. Ну, Ка… Ка… Каро…

Окулист. Каро…

Внук. Кароль… ль…

Окулист. Кароль.

Внук. Ну, вот видите (пауза).

Окулист (про себя). Нет, это уже слишком.

Внук. Ни один простой честный человек на свете ничего не имеет против того, чтобы Дедушка выстрелил. Те, у кого совесть чиста, могут спать спокойно. Но Кароль! О! Он трясется от страха. И правильно. Потому что знает, что мы его найдем везде, а тем более теперь, когда у Дедушки есть очки!

Окулист (истерически). Почему вы не даете мне выйти? Это недемократично!

Внук. Еще того лучше! В эту минуту миллионы простых спокойных людей во всем мире входят и выходят, когда хотят. Самые обычные двери на петлях, раздвижные или, наконец, маятниковые, занавеси из бисера или циновки — скрип и шорох этих дверей раздается непрерывно, свободно и радостно. Только вы, только вы не принадлежите к этим веселым массам! Разве это наша вина?

Окулист. Что вы имеете против меня?

Внук. Вы — Кароль.

Окулист. Нет!

Внук. А кто протестовал, когда я сказал, что ружье уже двадцать лет как заряжено и что такое положение вещей не может дольше продолжаться? Кто хотел принудить Дедушку к чтению?

Окулист. Вздор!

Внук. Кто не хотел дать очки бедному старику? Вы — Кароль!

Окулист. Нет! Клянусь вам (поспешно шарит в кармане). Я вам паспорт покажу!

Внук. Паспорт ничего не значит. Дедушка тебя узнал, Кароль!

Окулист. Дедушка может ошибиться!

Внук. Дедушка! Начинаем (Дедушка спускает предохранитель)!

Окулист. Господа, подождите, это какая-то ошибка, трагическое недоразумение, я не утверждаю, что Кароль невиновен. Наоборот, это, вероятно, какой-то на редкость отвратительный тип, но при чем тут я? Пусть Дедушка оглядится, проанализирует. Ко мне всегда можно вернуться! Я принимаю по четным дням, с двух до шести, считайте, господа, что я у вас в кармане. А тем временем можно осмотреться.

Ей-богу, стоит. А что, если настоящий Кароль сидит где-нибудь в тепле, пьет молоко и посмеивается над вами в кулак? Такая мысль не приходила вам в голову?

Внук. Это факт. Но ведь на свете может быть не один Кароль. Может, их два, три? Дедушка, давай пальнем в этого и сразу же начнем искать дальше, на всякий случай.

Окулист. Два? Три? Десять, сто, все могут быть Каролями, все, только не я. А вы тратите здесь столько времени на того, кто не является Каролем, в то время как те, настоящие Кароли, разгуливают где хотят.

Внук. Дедушка, это мысль. Кто сказал, что он один? Дедушка, у тебя есть патроны?

Дедушка. Хо-хо, хватит, хватит на всех!

Внук (потирая руки). Правильно, правильно (подбегает к Дедушке и обнимает его). Это мысль, Дедушка, постреляем, как на свадьбе!

Окулист. Да, стрелять, стрелять, еще раз стрелять, но, во всяком случае, не в меня.

Внук. Я думаю, в него надо сначала пыжом, а потом уже пулей.

Дедушка. Ну что ж…

Окулист. Нет, нет! (Бросается на пол и на четвереньках бежит к дивану, залезает под диван. Дедушка и Внук наклоняются, чтобы увидеть его.) Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. Я вовсе не против стрельбы. Стрельба очень хорошо действует на легкие, это прекрасный спорт. И, конечно, не в мишень, и не в каких-то там птичек. Настоящие мужчины не стреляют в такую чепуху. Я все понимаю, я за это. Я даже удивлен, что у вас только одно ружье, и только с двумя стволами. Если бы их у вас было восемь, и у каждого по три ствола, то и тогда было бы мало. Что и говорить, это вам положено. Но постойте, послушайте меня!

Дедушка (опускаясь на четвереньки с ружьем, направленным под диван). Темно, черт побери!

Внук. Может быть, отодвинуть диван?

Окулист. Я ничего не хочу! Я даже не требую очки, пожалуйста, Дедушка может их оставить у себя! Но я прошу справедливости, я требую ее! Не в меня, а в Кароля!

Дедушка. Ну-ка, посвети мне спичкой, я в него пальну. (Внук зажигает спичку и подносит ее к дивану. Появляется голова Окулиста, который дует на спичку, гасит ее и снова прячется под диваном.)

Окулист. Господа! Вот теперь я позволю себе воскликнуть: да здравствует стрельба! Но я не могу согласиться с тем, чтобы прекрасная и благородная идея стрельбы была искажена фатальной стрельбищной ошибкой. Господа, я не тот, в которого надо стрелять.

Дедушка. Ничего не поделаешь, бью втемную.

Внук (отодвигаясь в сторону). Дедушка, целься больше в середину.

Дедушка. Теперь ему крышка (наклонился и целится — пауза. Из-под дивана показывается рука Окулиста, размахивающая белым платком).