Хочу быть твоей
Шрифт:
Потом я сижу в кухне, передо мной рюмка коньяка, я кручу ее в руках уже минут пятнадцать, глядя на рисунок кухонного гарнитура: причудливые серые волны на белом фоне. ТАМ не плачут, только изредка переговариваются. Я уже знаю, что похороны через два часа, что скоро придет священник на отпевание, что похоронная служба уже заказана. Я это все знаю из тех шепотов, которые раздаются ТАМ. Но не могу туда войти. На кухне появляется Егор, замирает, прислонившись к серым волнам гарнитура, смотрит неуверенно. Я медленно поднимаю на него глаза.
— Как это случилось? — говорю хрипло,
— Он попал под машину за городом.
— Что он там делал? — я отвожу взгляд к окну. Как мне удается быть спокойной и говорить спокойно — загадка даже для меня.
Егор снова вздыхает, бросив взгляд в сторону коридора, говорит шепотом:
— Вика… Он влез в нехорошую историю. — Я смотрю на него, не понимая. — Он искал деньги, сказал, нужно много и сразу. Я спросил, зачем, но он не ответил, надо, и все. Короче, он… он подвизался курьером.
— Чего? — спрашиваю я, продолжая смотреть отупело. Еще раз бросив взгляд в сторону коридора, Егор наклоняется ко мне, опираясь руками на свои бедра.
— Наркокурьером стал. Он должен был отвезти товар в другой город, но… В общем, его сбили по дороге.
Несколько секунд мы смотрим в глаза друг другу, потом я говорю:
— Ты, что, идиот?
Егор вздыхает, выпрямляясь.
— Прости. Наверное, не стоило тебе рассказывать, просто… Я думал, может, ты знаешь, зачем он искал деньги?
И тут до меня доходит. Я действительно знаю. Потому что я практически поставила ему ультиматум, заявив, что он должен найти деньги и переехать в Питер. И что я не собираюсь возвращаться сюда, что у меня карьера, что у меня, черт возьми, ЖИЗНЬ. НАСТОЯЩАЯ. А не прозябание в маленьком захолустном городке. И если он хочет быть со мной, то пусть приезжает. Только я не учла того, что Артем не может приехать просто так. Что он обстоятельный, серьезный. Что для него мы — это семья, в которой он должен быть главой, должен любить, защищать, обеспечивать. Я вспоминаю наши последние разговоры, нужные фразы сами выдергиваются, всплывают в голове. «Хорошо, Вик, я что-нибудь придумаю». «У меня уже есть кое-какие варианты». «Не уверен, что получится, но попробую». «Все очень сложно, Вик, но как только я разберусь, сразу приеду». И последнее: «Уже скоро. Я уверен, что все будет хорошо».
Где я была, когда он все это говорил? Чем слушала? Я думала только себе, о том, как мне устроиться, о пробах, выпускном спектакле…
Егор по-прежнему смотрит на меня. С трудом разлепив губы, говорю:
— Я не знаю.
Кивнув, он проходит к окну, а я чувствую себя последней тварью.
— Мне роль предложили, в кино, — выдыхаю, не глядя в его сторону, но вижу краем глаза, что Егор не оборачивается, — только, чтобы попасть туда, надо было денег отвалить. Много. И я Артему рассказала, просила найти, занять, не знаю… — я провела рукой по лицу. — Сама не знаю, что я от него хотела. А он, видимо, решил, что должен добыть эти деньги во что бы то ни стало.
Я замолкаю. Становится ли мне легче от сказанной правды? Нет. Я словно сама себе озвучиваю приговор в этот момент. Потому что понимаю: я и только я виновата
Егор все-таки оборачивается. Мы смотрим друг на друга, но в моих глазах уже пустота, в одно мгновенье внутри не осталось ничего, только выжженная сухая пустыня. И никогда там ничего уже не появится. Потому что я убила то единственно важное, что было у меня на самом деле.
— Вика… — словно замечая что-то во мне, начинает Егор, но я его перебиваю:
— Как он вообще мог стать наркокурьером? Кто его устроил?
Егор отводит взгляд, а потом говорит:
— Я не знаю, Вик. Я ничего толком не знаю.
Я открыла глаза: потолок. Окурок, дотлев, погас, я лежала, глядя на белое полотно над головой. Егор не смог сказать мне правду в ответ на правду. Рассказать о том, что именно он нашел Артему эту работу. А я, значит, была права насчет мантр и спасительных таблеток? Он тоже пытается жить с чувством вины, и неизвестно, кого из нас больше разнесло в щепки.
Я засмеялась, тихо, качая головой из стороны в сторону. Стресс, нервы, эмоции, — все навалилось в один момент. Я смеялась, тихо, почти неслышно и, наверное, если бы можно было взглянуть со стороны, — немного страшно
Глава 17
Вниз я спустилась около десяти, приняв с утра душ. Не найдя никого в гостиной, протопала в кухню. Тоже пусто. Ну и ладно, выпью пока кофе. Успела разобраться с кофемашиной и взять в руки чашку с бодрящим напитком, когда появился Давид. Одет он был в джинсы, правое плечо перевязано, голый торс немного смутил, возможно, потому что мужчина был в отличной форме и притягивал взгляд. Хотя вряд ли он смог бы надеть ту же рубашку.
— Интересный домашний костюм, — заметила, делая глоток, Давид усмехнулся. Сама не знаю, почему, но мне было с ним легко. Вот с самой первой встречи почувствовала, что он нормальный. Хотя мои чувства меня не раз подводили, но сейчас мы с Давидом в одной лодке, так что надо быть заодно.
— Извини, одеться и не смущать тебя никак не могу.
— Ты меня не смущаешь, — фыркнула я, отставляя чашку.
— Точно, мы же любовники, — снова усмехнулся он, проходя к кофемашине. Я наблюдала, как Давид, стоя спиной ко мне, жмет на кнопки. Вот ведь странная штука жизнь: последнее время окружают мужчины старше меня, но я почему-то совсем не замечаю этой разницы в возрасте. Может, правду говорят, что взрослых не существует? Я-то точно застряла где-то в переходном возрасте. Вздернув брови на свои же мысли, заметила, что Давид разглядывает меня, попивая кофе.
— Что? — спросила его.
— Ты похожа на очень взрослую маленькую женщину.
Я даже присвистнула.
— Поясни.
Давид сел рядом, глядя мне в глаза, а я смутилась, потому что он все-таки мужчина, а я женщина, хоть и маленькая, и очень взрослая. Вот ведь завернул. Грузин проклятый, сейчас еще притчу расскажет.
— С виду ты девчонка, совсем юная, — сказал он, — но здесь, — дотронулся пальцем до моей груди, — произошел сбой. Ты слишком взрослая для своих лет, Вика Царева.