Хочу с тобой

Вечная Ольга

— Папочка переживает за мою безопасность? — воркует.

— У папочки есть причины, — напоминаю я сухо. — Какого хера ты опять нализалась в хлам?

У самого кровь закипает. Полночи пялился, как она с другими танцует, улыбается, как прекрасна и естественна в среде своих одногодок. Ее всё время поцеловать пытались, обнять. Себе будто присвоить. Как бы не подрались мальчонки за новенькую. Впрочем, судя по недовольным рожам, набить морду молодняк мечтает именно мне. Ой блть.

Вчерашний вечер мою погибель ничему, кажется, не научил.

Что, может, и к лучшему. Пусть жизнь будет к ней впредь добрее.

Не мое дело.

Марина-два машет и робко улыбается. Она разведена, весела и полна желания хорошо провести время. Мне, конечно, немного странно. Год была только Злата. Потом помутнение с этой вертихвосткой. И вроде как пора возвращаться в строй, но при этом хочется еще выпить.

У Хулиганки глаза блестят, в них огонь и жажда.

Облизываемся друг на друга. Марина прижимается ближе. Гладит меня по затылку.

— Волнуешься за меня? — спрашивает на ухо, не забыв коснуться языком мочки. — Я же сказала, что ты свой шанс упустил. Между нами больше ничего не будет. Ни-ког-да. Брюнетке привет.

— Ее Марина зовут.

— О, да ты помешанный. Странно, что цвет волос не как у меня.

— Заткнуть бы тебе рот.

— Чем?

Смотрю на ее губы. Она смачивает их языком. Чуть приоткрывает.

— Марина, ты идешь? — зовут Хулиганку. — Тебе еще коктейль заказывать?

— Я домой! Меня Данил проводит, — принимает решение она. Поворачивается ко мне: — Проводишь же?

Я киваю.

— Лена, ты с нами?

Но Лена сидит на коленях у светловолосого парня и, судя по всему, с места в ближайшее время двигаться не планирует.

Следующую пару минут мы с Мариной-два курим на улице — ждем, пока Марина без цифры со всеми распрощается. Полдня в новом городе, а друзей у нее уже больше, чем у меня за всю жизнь.

— А кто эта девочка? Твоя родственница?

— Типа того. Я за нее отвечаю, а она пьяная, сама видишь. Завезем ее домой и ко мне в отель.

— Давай ко мне.

— Хорошо. Так даже лучше.

Принцесса выбегает на улицу. Почти одновременно с ней подъезжает такси. Марины друг на друга смотрят с раздражением — это забавно. Я борюсь с искушением усадить обеих на заднее сиденье, а самому сесть вперед.

Хулиганка лишает меня маневра, первой запрыгнув в кресло рядом с водителем. Называет адрес.

Ехать недолго.

— Вы завтра рано уезжаете? — спрашивает Марина.

— Нет, хочу выспаться. В девять где-то.

— Ясно. Ну что ж. Паше привет передавай.

— Хорошо.

— У меня самолет в четыре. Полетим с дядей Сашей.

— Пиши по мере возможности.

— И ты.

Машина останавливается у знакомой рябины. Ночью на этой улочке довольно темно, фонари еле светят.

— Подождите, пока девушка зайдет, — прошу я водителя, тот кивает.

Движок работает. Минуты тянутся. Марина-два на меня поглядывает. В такси тихо.

Марина без цифры на улице бьется с замком. В доме свет не горит, ее никто не встречает. И так

и эдак старается. Но розовое пятно по-прежнему за пределами огороженной территории.

— Мы поедем, может, уже? — спрашивает Марина-два.

— Щас решим. — Я выхожу из машины и подхожу к Хулиганке. — Ты че тут копаешься?

— Не понимаю, почему ключ не поворачивается.

— Может, позвонить?

— Нет, ты что! Не хочу никого будить, мне неудобно. Зайду как мышка и на второй этаж, спать лягу.

— Давай я попробую.

Тянусь за ключами, но Марина отдергивает руку, словно ошпарившись.

— У тебя пальцы холодные.

— Замерзла немного. — Она зябко потирает плечи.

— В Омске будет еще холоднее. Оденься хорошо.

— Еще указания будут, папочка? — говорит ядовито, раздраженно.

— Постарайся ни с кем не трахнуться по пьяни хотя бы в первую неделю.

Ключ поворачивается в замке. Дверь во двор открывается.

Мы смотрим друг на друга. Марина злится. В очередной раз навсегда прощаемся.

— Проводишь до двери? — произносит она не своим голосом. — А то голова что-то кружится.

Мы облизываемся.

Я бросаю взгляд на такси. Захожу в ограду, закрываю за собой дверь. Плотно.

Здесь тихо. Темно. Фантазия тут же рисует картинки.

— Спасибо, ты очень благороден. Отличной ночи. — Марина поворачивается спиной и идет к дому. Оборачивается и смеется: — Прощай, Колхозник. Удачи в твоих колхозных делах. Я же теперь городская чикуля. — Она крутится на месте, привлекая к себе внимание. — Вспоминай меня почаще. — Бросает взгляд на забор, за которым стоит такси. — Скучай. Такой, как я, тебе больше не найти нигде.

Я же... блть. Качаю головой. А потом делаю пару шагов вперед, хватаю выпендрежницу за запястье и дергаю на себя. Девица, оступившись, падает мне в руки. Не дав ей опомниться, нахожу сладкие красные губы и впиваюсь в них.

Кровь в венах вскипает мгновенно.

— Ревность — это неприятно, да? — шепчу Марине в рот.

Она всхлипывает. Пытается меня оттолкнуть, я не пускаю. Марина нервничает, я целую ее силком. Агрессивно, жадно. Иначе просто не получается. Пью ее, в себя вжимаю. Уже давно не пробую, потому что знаю наизусть вкус, запах, на ощупь. И хочу. Нужна потому что. Силы каждый раз делать вид, что легко отпускаю, закончились.

Марина кусается, а потом вдруг... вцепляется в меня мертвой хваткой. И расслабляется.

Мой язык тут же оказывается у нее во рту. Глубоко. Я наступаю. Сжимаю ее талию. Бесцеремонно хватаю за ягодицы и стискиваю. Трогаю-трогаю. Она ко мне льнет. И стонет.

Боже, как она стонет мне в рот.

Стараюсь тормозить себя. Она юная совсем. Но у меня не получается.

Веду ее за торец дома, где совсем темно и окон нет. Прижимаю к стене. И целую. Жадно — губы, шею. Марина рвано дышит. Доступная. Меня начинает потряхивать от сжигающей бесконтрольной похоти. Я стягиваю лямку ее платья, оголяя белье. А затем и грудь.