Хочу с тобой

Вечная Ольга

Я улыбаюсь еще шире, наблюдая за Мариной.

Стоит в сторонке, поглядывает на попутчиков, что выстроились в очередь за шаурмой. Экономит, хотя денег я прислал много. Другая бы потратила половину в первые же часы просто потому, что есть такая возможность.

— Надо сказать ей правду, — говорит Павел.

Я вспоминаю Егора и его жену. Которая любит его таким, какой он есть. Без наследства и богатства. С вредными привычками и обычной внешностью. Вспоминаю и ощущаю что-то странное, похожее на... зависть? Аж волоски дыбом

на теле, клянусь. Почему-то кажется, что, как только Марина узнает, кто я, магия между нами разрушится.

— Рано. Для нее я помощник Миронова Данил Виноградов. Мы едем в Москву продавать тачку. Там покупатель.

— Я тебя сдам.

— Не сдашь.

Мне нужны эти несколько дней. Нужна магия. Какая-то подпитка.

— Я ей всё расскажу, но позже. Как приедем, — обещаю быстро. Выхожу из машины.

Марина меня не видит. Она просто не смотрит на дорогую машину. Трусит, в общем.

А когда замечает, глаза округляет.

Я же улыбаюсь. Надеюсь, со стороны улыбка не выглядит жутковатой.

И иду к ней.

Глава 35

Марина

— Боже, как вкусно, — говорю я.

Колхозник понтуется: купил нам всем с барского плеча по шаурме. Я отказываться не стала: мало ли когда в следующий раз поесть получится. А я вообще-то не завтракала. Кусок в горло не лез, да и торопилась.

Эти двое впереди молчат, а мне так удобно на кожаном сиденье «Лексуса» после автобуса, что я продолжаю болтать:

— Есть какая-то магия в этих придорожных кафешках. Там всегда дико вкусно готовят.

— Главное, не думать, из каких продуктов они это делают, — скептически заявляет Павел. — И чистыми ли руками. Не ползали ли по этим продуктам тараканы? И вообще, выглядит как-то подозрительно. — Он поворачивается и показывает мне свою шаурму.

Лавашик на гриле подрумянился, хрустящий. Нямка. Я тянусь и откусываю у зануды кусок побольше. Уделываюсь в соусе, морковка падает вниз, пачкая чистейший салон. Упс.

Колхозник не замечает, но Павел, конечно, да.

— Э! — возмущается он. — Теперь там еще и ее слюни! Прекрасно.

Берет салфетку влажную и начинает вытирать эту штуку между сиденьями. Я откидываюсь в кресле и с удовольствием пережевываю. Колхозник стреляет в меня глазами через зеркало. Улыбается. А я улыбаюсь в ответ. Следующие пятнадцать минут мы без устали переглядываемся.

Встретить Данила сегодня на остановке было сродни чуду. Я ведь простилась уже. Поплакала немного, когда «Икарус» отъезжал от вокзала. Можно подумать, что если ненавидишь станицу, то покидать ее будешь с торжеством и восторгом. Нетушки.

Даже в самом кошмарном месте находятся люди, к которым успеваешь привязаться. А также улочки, магазины, подсолнечные поля и даже... заброшенные молокозаводы.

Тоска тисками сдавливала сердце, слёзы щипали глаза. Я постоянно телефон проверяла — почему-то ждала, что Данил напишет или позвонит.

Хотя набирать эсэмэски не в его стиле.

Надо думать, как деньги растянуть на подольше, а не почему мужик игнорирует!

Ругала себя. И злилась, конечно. На себя — за то, что скучаю по несвободному Колхознику. На сестру, которая категорически отказалась ехать со мной. У нас появились деньги! Можно было снять жилье, она могла бы устроиться в женскую консультацию в другом городе. Но Варя уперлась: «Не буду рисковать малышом», и всё тут.

— Езжай, Мариночка. И не возвращайся никогда, — шептала она мне напоследок. Мы крепко обнимались на улице. — Делать тебе тут нечего. Но всё время советуйся, поняла? Звони чаще. Шли фотографии. Я каждый день буду думать о тебе и скучать. Каждый божий день.

Мы долго прощались. Я нескоро увижу ее малыша, не буду на выписке, я... так много всего пропущу! Брошу ее. Совесть робко шептала: «Останься». Мозг работал с трудом. Но какая-то внутренняя сила заставляла паковать вещи, идти на вокзал, стоять очередь в кассу.

Ментовский уехал на работу ни свет ни заря, поэтому с ним не попрощалась. Мама же... лучше не вспоминать. Умоляла не делать глупостей, пугала. Она даже не представляет, что бы со мной случилось прошлой ночью, если бы я не позвонила Данилу.

Колхозник вновь стреляет в меня глазами. Я ведь не сразу согласилась сесть в эту машину. Но потом, в последний момент, когда «Икарус» уже собирался отчаливать, забрала из багажного отделения сумку.

Было грустно, я сомневалась, и Данил купил мне еды.

— Дикарка какая-то. Тебя не учили, что нельзя кусать чужое без спроса? — ворчит Пашка.

На вид молодой, но ведет себя как старичок. Я впервые с такими людьми общаюсь. Забавный.

— Ой жадина. Расслабься, я ничем не болею.

— А вот это неизвестно.

— Вы оба мне уже надоели, — фыркает Данил. Отбирает у Павла надкусанную шаурму, вручает ему свою целую.

И начинает есть.

Я улыбаюсь.

Мы снова переглядываемся.

Почему-то волоски дыбом от этих игр, и настроение приподнятое. Я смотрю на затылок Данила и не верю. Глазам собственным не доверяю! Разве так бывает? Он снова рядом. Опять меня нашел и забрал к себе. Уже в который раз, я со счёта сбилась! Мне было так страшно, неуютно, грустно, а тут раз, и... и он появляется!

Чудеса.

Следующие несколько часов то и дело вспоминаю, как мы с ним занимались любовью. Отдельные моменты, каждая секундочка мне запомнилась.

Его поцелуи, острые взгляды, об которые, клянусь, порезаться можно... Я и резалась, добровольно подставлялась. А как мы губами касались вчера... мурашки по телу. Как же я его хотела! Бесстрашного, злого. Моего.

Рот снова и снова слюной наполняется — не успеваю сглатывать. Хотя уже не голодная. Кожу покалывает. А внизу живота... там и вовсе печет, пульсирует.