Хочу тебя испортить
Шрифт:
— В каком приличном клубе владельцы не озаботятся сделать нормальное освещение на парковке? — возмущаюсь я, в очередной раз спотыкаясь в темноте.
— А кто сказал, что он приличный? — доносится вкрадчивый ответ-вопрос Кирилла.
По моей спине проходит озноб. Интуиция подсказывает остановиться, не следовать за ним… Но я продолжаю переставлять ноги, пока мы с братцем не оказываемся в душном задымленном зале. И пахнет тут отнюдь не табаком. что-то противное, будто липкое и сладковатое, проникает в мои ноздри и заполняет до отказа легкие.
Сердце вновь
Жду услышать: «Ты же не думаешь, что в случае опасности я буду тебя защищать?». Читаю это в его глазах. И вдруг расстраиваюсь из-за того, что ему на меня плевать.
— Боишься, Центурион?
Даже если и так, ни за что не признаюсь. Вместо этого неожиданно для самой себя выдаю:
— После того, как какой-то козел трусливо украл мой первый поцелуй, мне уже ничего не страшно!
Брови Кирилла сходятся вместе. Он хмурится так, словно его мозг не просто мои слова обрабатывает, а как минимум одно из философских учений анализирует.
— Первый?
Глубина его глаз затягивает. Я знаю, что мои глаза темные, но его сейчас в разы темнее. Пока он смотрит, я теряю опору. Чувствую себя совершенно дезориентированной. Не только толпа, стены вокруг нас начинают вращаться.
В кои-то веки я не могу придумать, что ответить. Голова кругом идет, слова не складываются в логическую цепочку.
— Бойка! — орет кто-то рядом с нами, и на плечо Киру опускается мужская рука.
Мне хватает одного взгляда, чтобы оценить говорившего. Не люблю судить людей, но от этого человека я бы однозначно предпочла держаться подальше.
— Ты с девчонкой? Чё за рыбка? Как зовут?
Ну, вот… Когда этот парень смотрит прямо на меня, едва контролирую вспыхнувшее омерзение.
— Здравствуйте! Я — Варя…
Хочу, как обычно, добавить, что прихожусь сестрой Кириллу, но он, явно это предвидя, прокручивает меня и, прижимая к себе спиной, затыкает ладонью рот.
— Рыбка любит тарахтеть, — с хрипловатым смехом сообщает он товарищу.
Я вздрагиваю. Братец это чувствует и зачем-то прижимает меня еще ближе. Давит ладонью под ребрами, пока у меня от натуги не трещит что-то в позвонках. Сдаваясь, впечатываюсь ему в пах ягодицами.
И задыхаюсь.
У Кирилла эрекция. Я с таким сталкиваюсь второй раз в жизни. Реакция та же — какими бы естественными ни были причины, у меня это вызывает отторжение.
Может, мой шокированный вскрик и глушит его ладонь, но изумление в глазах ничего не скроет. Должно быть, выгляжу, как персонаж мультика, у которого глазные яблоки на пружинах выскакивают. Этот неприятный незнакомец откровенно ржет. А я прихожу в себя. Размыкаю губы и впиваюсь Киру в ладонь зубами.
— Мать твою… — ругается он и отпускает меня. — Совсем больная? Теперь еще кусаться будешь?
От его взгляда не только с сердцем трудно совладать…
— Буду!
Мне здесь не нравится. Я очень хочу домой и почти готова его попросить об этом. Почти… Сглатываю и прикусываю язык.
— Пошли, давай, Центурион, блядь, — снова хватает меня за руку Кирилл и увлекает дальше через толпу.
Мы поднимаемся за этим странным чудаком по лестнице на второй этаж. Минуем несколько дверей и без стука входим в третью по счету. Комната, как и общий зал, забита людьми. Ни одного знакомого лица я не обнаруживаю. Вот только не знаю, радоваться этому или огорчаться…
– Иди, потанцуй под нормальную музыку, — велит мне Бойко и берет с барной стойки стопку.
Судя по цвету, это водка. И он опрокидывает ее внутрь себя, прежде чем я успеваю среагировать.
— Что ты делаешь? Как же мы домой поедем? — прихожу в панику.
— А мы не поедем, — мрачно сообщает он.
И у меня вновь дрожь по телу проходит.
— Как это?
— Обычно.
— Обычно? — надрываю голос, чтобы перекричать «нормальную музыку».
Она, черт возьми, долбит мне по ушам, словно молот по наковальне. А может, это внутреннее давление… Я не знаю.
— Ты мне сутки должна, Инфузория, — напоминает Кирилл. — Не поняла, кому душу продала?
Внутри меня все переворачивается.
— Что за дурацкие шутки? — пытаюсь не нервничать, но голос выдает волнение.
— Иди, танцуй, я сказал, — сердито отгоняет меня братец.
— За что, интересно, ты на меня сейчас злишься? — искренне недоумеваю.
— Я не злюсь, блядь.
— Злишься! — выкрикиваю я.
А у Кира такой вид, будто я ему по голове лопатой врезала.
— Ты, мать твою, решила меня достать? Сказал, иди, танцуй.
— А если я не хочу?
— Я хочу, — жестко выталкивает он и резко надвигается. Уже не удивляюсь тому, как он припечатывает к моей переносице свой лоб, будто двинуть меня им желает. Не удивляюсь, но снова тот поцелуй вспоминаю. Неужели все парни такие дикари? — Это мой день, верно? — дышит на меня алкоголем, и я содрогаюсь. От отвращения или… Чего-то другого? Пока не могу понять. А Бойко прожигает меня взглядом, быстро облизывает губы и добивает еще более сердитым тоном: — Только мне решать, что мы будем делать в эти сутки. Захочу, ты скинешь свои уродские тряпки и без трусов на стойку залезешь.
— Что? — выдыхаю, крайне потрясенная его грубостью. Почему-то сейчас очень и очень обидно становится. До боли… К глазам подступают слезы. — Да пошел ты! Козел! — выкрикиваю в ярости. Злюсь не только на него, но и на себя. Потому что снова неправильно реагирую на его закидоны. — Чтобы ты знал, я себя проигравшей вообще не считаю! Думаешь, ты на том квесте своей подлостью переломил мои жизненные принципы? — выхожу из себя настолько, что сама пугаюсь. Но остановиться не могу. — Так вот знай… Знай… — нет, не могу остановиться. — На самом деле я просто сделала вид, что приняла поражение, чтобы ты захотел использовать свой выигрыш! Ведь иначе я тебе не смогу доказать, что победа за мной!