Хочу тебя любить
Шрифт:
Находит взглядом мои глаза.
– Я подумал… – начинает и как-то резко тормозит. Сглатывая, с хрипом прочищает горло. Глаза выражают повышенную серьезность и очевидное волнение. – Давай до переезда распишемся, – выговаривает и, задерживая дыхание, закусывает губы. – М?
– В каком смысле распишемся? – туплю от неожиданности.
Бойка шумно выдыхает.
И вдруг срывается.
– Сейчас, – бросает быстро. – Стой здесь. Не двигайся.
Пройдясь по кухне, гасит верхний свет и включает гирлянды, которыми я украшала квартиру сразу по приезду. Несмотря на
Нервно сцепляю руки за спиной, когда Бойка возвращается. Ничего не говорит, и я не успеваю что-то сообразить. Он просто щелкает какой-то крошечной коробочкой и, со свойственным ему одному нахрапом, падает передо мной на колени.
– В общем, вот… – выдыхает с хрипом, протягивая мне футляр. Я на кольцо мельком смотрю. Потому что глаза Бойки внимание перетягивают. В окружающем нас «звездном» свечении как-то необычно они сверкают. – Родная?
Расцепляя руки, прижимаю ладонь к груди. Сдавливает так, что сказать ничего не могу. Шагаю к нему и, наклоняясь, обнимаю. Потом и вовсе соскальзываю на колени. Осторожно прижимаюсь к его груди.
– Это «да»? – взволнованно допытывается Бойка. – Да, киса? – пытается глаза мои найти, но я прячу лицо у него на плече. – Родная?
Киваю часто и много, пока не появляется возможность выдохнуть:
– Всегда «ДА»! На все вопросы «ДА»!
– Й-й-й-е-ес! – горланит Кир с оттяжкой.
В этом выкрике и в том, как крепко прижимает, чувствую его эмоции. Затапливают они меня. С головой накрывают. Вкупе с моими собственными разрываются за грудиной мощнейшей петардой.
Волшебство вокруг нас множится. Ярких всполохов будто в разы больше становится. Все помещение светится, смывая стены и границы. Мы просто зависаем в этом сказочном космосе.
От переизбытка эмоций из глаз брызгают слезы. Но я их не замечаю. Мы с Бойко счастливо смеемся и, словно одержимые, целуемся.
– Всегда… – шепчет задушенно.
– …навсегда… – продолжаю я.
– Киса…
– Родной…
– Бля… Кольцо же… – вспоминает, и мы снова смеемся. – Палец дай…
– Даю…
Отстраняясь, выставляю нужную руку. И Бойка надевает сверкающий ободок на мой безымянный палец. Разглядывая, вместе неподвижно замираем. Задыхаемся, теряясь в эмоциях полного осознания.
– Знаешь, как это называется?
– Как?
– Окольцевал, – выговаривая самодовольно, откровенно кичится.
– Самоуверенный… – выпаливаю я и торможу.
– Кто?
– Мой! – вместо всяких существительных, как самый важный аргумент.
Кир смеется. А отсмеявшись, большую паузу берет.
Отрывисто вздыхает.
– Я люблю тебя, – говорит, глядя мне прямо в глаза.
– А я… Я тебя все, Бойка. Все-все на свете.
– Дальше же, Центурион… По мне, так вышли за границы уже. Да по-любому вышли.
– Хм… И что теперь?
– Еще дальше пойдем, – уверенно заключает.
– Согласна, – незамедлительно
– Ты ж моя киса… – выдыхает Кир и снова целует меня.
Именно так, как я все это время ждала. Врывается и жадно захватывает полный контроль. С этой секунды звезды горят, даже когда я закрываю глаза.
Глава 57
Но ты тоже… Береги себя, хорошо?
После полного обследования, которое мне пришлось пройти, Кирилл действительно становится немного другим. Раскованнее, так точно. Кажется, что морщится меньше. Взгляд теряет ощутимую тревожность. Плечи в полный разворот, спина прямее и грудь как будто еще шире.
В ЗАГСе, во время подачи заявления, я почему-то дико стесняюсь. Руки дрожат, и каждый пункт анкеты вызывает нетипичные для меня трудности. Бойке большую часть работы приходится взять на себя. Не уверена, что это юридически допустимо, но в некоторых пунктах он даже пишет за меня. Хорошо, что почерки у нас настолько похожи, что нам самим трудно различать.
Учитывая то, что роспись не будет торжественной, Киру удается выторговать регистрацию ровно через тридцать дней от момента подачи заявления. Из ЗАГСа выходим счастливыми, словно дети. Взявшись за руки, идем домой пешком. По дороге много смеемся и обсуждаем всякую ерунду.
– Ты когда-то думал, что в двадцать станешь женатым человеком? Думал?
– Не думал, конечно, – хрипло отзывается Бойка. – Тебе, блин, поэтому так весело? – грубовато фыркает и сам смеется.
– Прости… – хохочу вовсю. – Вспоминаю тебя в первый месяц после нашего знакомства и… – не могу сдержаться. – Как ты там меня называл? Личинка? Инфузория? М-м-м… Гремлинша?
– Центурион, бля… – щеки Кира становятся красными. – Прекращай.
– А теперь женой меня назвать хочешь, – воркочу дальше. – Ну, забавно же…
– Ни хрена забавного. Прекращай, сказал.
– Ни за что!
Бойка дергает меня в сторону и, наступая, крепко прижимает к себе. Упираясь лбом в мою переносицу, еще и взглядом берет в оцепление.
– Хочешь, чтобы я извинился? – спрашивает отрывисто. – Прости. Извини. Больше никогда. Я осел...
– Ш-ш-ш, – шиплю я, едва удается поймать баланс. – Я просто смеюсь, Кир… Не надо извиняться.
– Надо, – напирает он с привычным упрямством. Тем самым, когда кажется, границ не видит. Полагаясь лишь на свои ощущения, просто решительно валит к цели. – Тогда несмешно было.
– Ладно… – вздыхаю я. – Выговорись, Бойка.
– Ты прощаешь?
– Давно простила, разве это не очевидно?
Пытает взглядом так, что я понимаю – для него не очевидно.
– Ты тогда мечтал обо мне? – вопрос вырывается неожиданно для меня самой.
– Что? – конкретно теряется.
Бойка и мечты… Самой смешно. И все же уточняю:
– Ты как-то говорил, что с первой секунды в меня влюбился, – напоминаю я, и Кир немного отрешенно, но кивает. – Ты же уже тогда хотел быть со мной? Думал об этом? Мечтал, Бойка?