Хочу тебя в жены
Шрифт:
Выжидаю еще один день и наведываюсь туда. Прохожу внутрь, переступаю порог с опаской, сразу ввожу код, отключаю сигнализацию. Обхожу комнату за комнатой в поисках подсказки.
Мебели мало. Дизайн точь-в-точь как в той квартире, которая отведена для меня. Это закономерно, видимо, жилплощадь недавно приобретена, а Татарин явно не из тех, кто будет заниматься дизайном.
Открываю очередную дверь и обмираю. А вот и личные вещи. Смотрю и с трудом сглатываю. Богатая коллекция. Нечего сказать. Даже не представляю, как все эти штуковины называется. Ну примерное представление
Только черт возьми, никогда не видела столько оружия в реальности. Пистолеты, автоматы, пулеметы, гранатометы. Куча гранат. Может, и бомбы. Впечатляющие экспонаты, при одном взгляде на которые мороз пробегает под кожей.
Обалдеть. Боже мой. Зажимаю рот ладонью и медленно отступаю назад. Не рискую входить в ту комнату. Еще нажму не туда или задену ненароком.
Надеюсь, у него есть разрешение на оружие. Хотя… наплевать. С такой экипировкой можно легко войну развязать. Зачем ему столько? Для каких целей? Оружейный склад. Страшно вообразить, когда и как он намерен все это добро применить.
– Понравились игрушки? – хриплый голос принуждает вздрогнуть и резко развернуться, почти потерять равновесие.
– Ох и напугал же ты меня, - выпаливаю и нервно улыбаюсь, выдыхаю с облегчением, увидев Татарина. – Нельзя так подкрадываться. И пропадать без предупреждения тоже нельзя. Прости, ворвалась в твою квартиру, но я звонила снова и снова, никакого ответа не получала, поэтому решила…
Замолкаю. Замечаю, что мужчина выглядит как-то странно. Замер в проходе, привалился плечом к косяку двери.
– Ты в порядке? – спрашиваю.
Бледный. Очень бледный. У головореза смуглая кожа, но сейчас он кажется совсем белым, будто вся кровь от лица отхлынула.
– Супер, - кривится. – Пару дел решил. Задержался.
И голос у него странный. Звучит непривычно. Напряженно.
– Надеюсь, теперь все нормально? – подхожу ближе, вглядываюсь в горящие глаза, точно надеюсь там прочесть правдивый ответ.
Мужчина ограничивается кивком, делает шаг навстречу и застывает. Пошатывается. Его губы складываются в пугающем оскале, из груди доносится хрип. Кулаки сжимаются и разжимаются практически сразу. Он пробует двинуться дальше, но обрушивается вниз, растягивается на полу.
Проклятье. Что с ним?
Бросаюсь вперед, опускаюсь на колени, изучаю Татарина обеспокоенным взглядом. Его кожаная куртка распахнута, черная футболка кажется мокрой, будто от пота, особенно на животе. Однако чем дольше всматриваюсь в стремительно расползающееся темное пятно, тем четче понимаю, это совсем другая влага. Головорез дышит тяжело. Прерывисто. Грудная клетка вздымается мощными рывками.
Как можно помочь? Вызвать «скорую помощь»? Врача? Первый порыв броситься за телефоном и набрать спасительный номер. Но после накатывает ужас. Страх пожирает. Вдруг нельзя? Вдруг я подставлю головореза таким образом? Непонятно, куда он встрял, какие разборки устроил. Вероятно, его ищут. После моего обращения враги среагируют. Помогу и тут же подставлю под раздачу. А что если Амир на Татарина вышел? Или еще хуже – Рустам Ахметов?
Эти
На моей прошлой работе постоянно проводили разные семинары. В деталях разбирался алгоритм поведения в случае нападения террористов, захвата здания преступниками. Первую помощь при различных травмах мы тоже регулярно обсуждали, даже тест писали, чтобы получить сертификат от службы безопасности.
Отлично. Наконец, мне это пригодится. Осталось вспомнить, как поступают в случае повреждения брюшной полости.
Рану нужно закрыть чистой салфеткой. Прикрыть стерильным бинтом, закрепить пластырем. Вроде так?
Черт, раны не вижу.
Тянусь, чтобы задрать футболку, но успеваю только занести ладони над головорезом, в следующий же миг мужские пальцы жестко впиваются в мои запястья, перехватывают, не позволяя зацепиться за ткань, сжимают до хруста костей, заставляя взвыть.
– Это я, - бормочу поспешно, очень надеюсь, он в сознании. – Мари. Пожалуйста, отпусти, позволь тебе помочь. Я должна осмотреть. Должна понять, насколько все серьезно.
Ох, как будто сейчас непонятно. Паршиво. Хреново. Хуже не придумаешь. И может, мне вообще лучше не трогать его сейчас?
– Прошу, - продолжаю лихорадочно бормотать. – Разреши. Пожалуйста. Ну или скажи, могу ли я вызвать скорую…
– Нет, - цедит сквозь зубы. – Нет!
Татарин отпускает мои руки. Вероятно, «нет» относится исключительно к вызову врачей, против моей помощи он не возражает. Ну или слишком слаб, чтобы сопротивляться до конца.
Приподнимаю футболку. Повязка наложена. Живот плотно обмотан, торс полностью закрыт. Бинт пропитан кровью насквозь. Рана явно открылась снова. Может, даже несколько ранений у него. Определить трудно, но сейчас осознаю, что все гораздо страшнее самых жутких предположений.
Память оживает. Четко вижу Амира в цепях. Когда его пытали у меня на глазах. Нас похитили и чуть не убили. Тогда на помощь пришел Рустам Ахметов и Леон.
Сейчас помогать некому. Здесь только я и мои скудные познания в области оказания первой медицинской помощи.
Надо обработать рану и остановить кровотечение. Для этого хорошо бы узнать природу ранений. Огнестрельные? Ножевые? Что именно задето? При травмах брюшной полости нужно расстегнуть ремень на брюках, приподнять ноги пострадавшего, положить на живот что-нибудь холодное. Стоп. Это другие травмы. Закрытые. Тут другая ситуация. Огнестрел. Скорее всего. Или глубокие порезы. Необходимо усадить мужчину, в таких случаях именно сидячее положение…
Дьявол. А дальше? Я ничего не смогу сделать. Я не врач. Там везде все заканчивается приездом бригады медиков.
Вскакиваю на ноги, приволакиваю несколько подушек, пропихиваю одну за другой под Татарина, продолжая болтать какую-то чепуху, пытаясь понять, отзывается ли головорез на мой голос. Мужчина молчит. Морщится, кривится. Впечатление, точно пробует глаза открыть, но ничего не выходит. Тело у него очень горячее, просто раскаленное. Не надо измерять температуру, без того ясно: показатели зашкаливают.