Хочу только тебя!
Шрифт:
На десерт было подано экзотическое блюдо, состоявшее из пахлавы, свежих фруктов и крема с коньяком.
Мишель съела лишь несколько виноградин.
— А не перейти ли нам в гостиную и там выпить кофе? — предложила Антония, увидев, что все с довольным видом отодвинулись от стола.
Это были самые прекрасные слова, произнесенные за последние несколько часов, и Мишель, вставая со стула и направляясь к родителям, с трудом заставила себя идти спокойно.
Шанталь Жерар устремила на дочь задумчивый
— Я понятия не имела, что ты знакома с Никосом Алессандросом.
Деньги — важная вещь. Происхождение, конечно, тоже. У Бейтсон-Берроузов есть и то, и другое. Однако состояние Алессандроса так просто не сбросишь со счетов.
Мишель словно воочию видела, как крутятся шарики в голове у матери.
— Я хочу уйти пораньше.
— Едешь куда-нибудь с Джереми, дорогая?
— Нет.
— Попятно, — многозначительно сказала Шанталь. — Поговорим утром.
— Поверь, татап, мне совершенно нечего тебе сказать. — Мишель еле сдерживала раздражение, глядя па поднятую в немом укоре бровь матери. — Совершенно нечего, — повторила она спокойно.
— Если ты немножко подождешь, мы подбросим тебя до дома.
Надо было приехать на своей машине. Послушалась Джереми, которому непременно хотелось за ней заехать. Очень неразумно, усмехнулась Мишель про себя.
До дома было меньше километра, так что, будь это днем, она спокойно дошла бы пешком. Однако идти одной ночью — совсем другое дело.
— Я вызову такси.
Антония между тем угощала гостей кофе отменной марки, вместе с которым были поданы ликер, сливки, молоко, крохотное, на один укус, печенье и бельгийский шоколад разных сортов.
Мишель добавила в кофе сахара и молока и выпила его с быстротой, какую только позволяли приличия. Поставив чашку с блюдцем на ближайший столик, она повернулась, чтобы пойти попрощаться с хозяевами, и у нее екнуло под ложечкой — Антония и Эмерсон о чем-то увлеченно разговаривали с Никосом Алессандросом.
«Ничего, натяни на лицо улыбку, поблагодари хозяев за приятный вечер и быстренько к выходу. Это займет две, три, от силы пять минут».
Словно почувствовав ее замешательство, Никос поднял голову и уставился на нее.
Откуда-то сбоку появился Джереми и положил руку ей на плечо, чуть не коснувшись пальцами груди. Мишель передернуло от такой вольности, она отпрянула, но рука Джереми никуда не убралась, а крепко ухватилась за ее плечо.
— Покончила со своими обязанностями в отношении родителей?
— Я вовсе не считаю, что, разговаривая с родителями, выполняю какую-то обязанность! — вспылила Мишель.
— Как я посмотрю, ты не страдаешь от излишней родительской опеки, как это бывает с единственным ребенком в семье, — заключил он с циничной усмешкой.
— Нет, —
— Собрались уходить? — мягко спросил Никос, когда она подошла к родителям Джереми. — Прошу прощения за нас обоих, — все тем же тоном проговорил он, обращаясь к хозяевам, — но у нас с Мишель срочное дело. — Схватив ее за руку, он потянул ее к себе, коротко кивнул ошеломленному Джереми и повел к выходу из гостиной.
— Что вы делаете?! — сердито проговорила Мишель, когда они оказались в фойе.
— Собираюсь отвезти вас домой.
— Мишель, — вмешался нагнавший их Джереми, — я отвезу тебя домой.
Она готова была растерзать их обоих. Одного за то, что ведет себя как собственник и по-детски ревнив, другого — за нахальство.
— Вам нет нужды покидать гостей своих родителей, — любезным тоном сказал Никос. — Дом Мишель почти напротив моего.
Откуда он это знает?
— Она моя девушка, — запальчиво проговорил Джереми, глядя на Мишель.
Час от часу не легче!
— Мишель? — в глазах Никоса стоял вопрос, в голосе звучал металл.
Рука Джереми по-хозяйски вцепилась ей в плечо.
— Скажи же ему, черт тебя подери!
— Мне нечего сказать, — проговорила она ровным тоном и поморщилась, потому что пальцы Джереми больно впились ей в руку.
— Я так не думаю, мой друг, — в мягком тоне Никоса слышалась угроза. Джереми повернулся к нему с нескрываемой враждебностью:
— Вас это вообще не касается! Чего вы вмешиваетесь? В чем дело?
— А в том, что Мишель со мной.
— Будь я проклят, если это так! — Лицо Джереми перекосилось от гнева.
— Хотите доказательство? — вкрадчиво произнес Никос.
Мишель не успела и пикнуть, как он сгреб ее в охапку и закрыл ей рот своими губами.
Она была настолько ошарашена, что даже не сопротивлялась, когда он, действуя так, словно имел на это полное право, еще теснее прижал ее к себе и впился в ее губы долгим, нескрываемо чувственным поцелуем.
Ее сердце подпрыгнуло и застучало часто-часто, а он, крепко прижимая ее лицо к своему одной рукой, лежащей у нее на затылке, другой скользнул вниз и прижал Мишель к возбужденной мужской плоти.
Страсть, могучая, неудержимая, не знающая стыда, сметая все условности, предстала в своем первозданном виде. Это было то самое, что изначально связывает мужчину и женщину.
Чувства Мишель были обострены до предела, она ощущала его каждой частичкой своего тела, и все это — терпкий запах его одеколона, прикосновение к его коже и одежде — лишь усиливало желание.
Следовать за ним до конца по этой дороге страсти, куда бы она ни вела, — этого ей хотелось, но в мозгу билась тревожная мысль: пора образумиться.