Хочу - творю, хочу - вытворяю

Это был обычный день в школе. Даже странно. Такого обычного дня не было с тех пор, как я пошла в первый класс. Да, думаю, и раньше тоже. Все сейчас как-то очень правильно… слишком правильно. Что-то обязательно должно произойти. Неважно, что: провалится Неудачник в школьный подвал, Зеленка подкинет живую крысу в рюкзак Алены, кто-то нарисует на потолке в столовой карикатуру на директора… да мало ли что может

случиться в школе, треть учеников которой… впрочем, сейчас не об этом.

Я шла по школьному коридору на практические дополнительные занятия по информатике. Вдруг передо мной из-за угла выскочил Вихрь. Это мой закадычный приятель из параллельного класса. Вечно он куда-то летит, не видя дороги, и врезается во что ни попадя. Конечно, Вихрь — это всего лишь прозвище. На самом деле его зовут Антон, но имя, данное родителями, в нашем интернате ровным счетом ничего не значит. Так вот, несется Вихрь по коридору и, естественно, со всей имеющейся дури, а ее немало, врезается в меня, и мы красиво летим на пол.

— Вихрь… — устало вздохнула я — ну что тебе стоит хоть иногда посматривать по сторонам? Здесь ведь люди ходят.

— Привет, Русалочка! — Радостно крикнул он, вставая, помогая мне подняться и совершенно игнорируя мое замечание. — А я тут такое видел!

— Ну? — Хмуро переспросила я. Спина еще болит после падения.

— Представляешь, в столовке…

Ну, что я говорила! Опять. Сколько можно издеваться над бедным директором? А ведь он многое сделал для того, чтобы все ученики смогли нормально получать знания. Сколько преподавателей мы довели до белого каления, а он все пытается найти того, кто нам понравится, хотя это по определению невозможно.

— Да ты меня не слушаешь! — прервавшись на полуслове, восклицает Вихрь.

— Прости, задумалась. Так что там в столовой произошло?

Приятель махнул на меня рукой. Безнадежно.

— Пошли, покажу.

Мы спустились вниз на этаж, потом опять поднялись. Никогда не понимала, по какому принципу построено здание нашей школы. Мне иногда кажется, что привезенные блоки, как конструктор, собирал ребенок-великан. Кубик туда, кубик сюда: вот и ладненько.

В столовой наблюдалось столпотворение. Впрочем, как и всегда. Мы протолкались в кружок любопытных в центре зала. В полу зияла круглая обугленная дыра как раз по размеру ученика, не в меру увлекающегося шоколадом, булочками с корицей и прочей кондитерской снедью. Я осторожно заглянула в темноту провала: глубокий, не меньше двух этажей.

— Опять Водяной что-то острое Горынычу в еду подмешал. — Сказал унылый пацан рядом со мной. — Не любит он его.

Горыныч — полноватый тихий и безобидный паренек, волей злого рока наделенный не в меру мощным огненным потенциалом. Его способности всегда проявлялись в самый неподходящий момент, а от острой пищи сразу зашкаливали, и Водяной прекрасно это знал. Он «водный» и люто ненавидит всех «огненных» парней.

С «водными» девчонками, к сожалению, все наоборот. И вот сейчас он подошел сзади, обнял

меня за плечи и осторожно отстранил от дыры. Я резко высвободилась.

— Твоя работа? — отрывисто спросила я.

— Конечно! — горделиво признал он, по-хозяйски убрав прядь волос мне за ухо. Я отстранилась.

— И зачем ты это сделал?

— Прости, детка, не твоя забота.

— Отстань, я тебе не детка! — рассердилась я.

— Так что же? Утопишь меня? — рассмеялся он. — Давай, призови бурю на мою пустую голову!

— И призову когда-нибудь, если не прекратишь Горыныча гнобить!

— Не прекращу, даже не надейся!

Между противниками протиснулся Вихрь и раздвинул нас в стороны, уперев руки нам в плечи.

— Девочки, не ссорьтесь. — Сказал он.

Водяной фыркнул, но отошел. С Вихрем он предпочитал не связываться. Тот как раз мог и бурю наслать, и дунуть так, что он пролетит через весь коридор со скоростью пушечного ядра. Были случаи.

— Спасибо. — Сказала я. — Он мне просто прохода не дает, все норовит как-нибудь поддеть и поиздеваться. Я уже не знаю, что делать.

Вихрь подмигнул.

— Не бойся, вместе справимся. Пошли, поможем Горыныча отмазать, а то его скоро завуч найдет.

Мы понимающе переглянулись и отправились в учительскую. А такой тихий был денек…

Справились мы на удивление быстро. Завуч и заместитель директора по работе с «особо одаренными» учениками Татьяна Викторовна прочитала Горынычу нудный выговор — недолгий, но исключительно мозговыносящий — и отпустила к нам: мы активно звали его под видом подготовки к зачету по алгебре. Никакого зачета, конечно, не предвещалось. Это был всего лишь способ освобождения, появившийся уже давно и много раз испытанный на практике.

По дороге от учительской к нам присоединилась моя подруга и одноклассница Сашка-Песчаник. Прозвище было обоснованным. Она очень сильно увлекалась уникальной живописью. Правда, земляного потенциала у нее не было, но ей это ничуть не мешало создавать потрясающие мозаики из цветного песка, которыми восхищалась вся школа. Сашка заговорщически мне подмигнула и прошептала, что сегодня на закате объявляется шабаш по случаю окончания года. Я только тяжело вздохнула.

— А ты откуда знаешь? — спросил Горыныч. — Это же только для «стихийных».

Подруга расплылась в широченной улыбке и заявила, что помощнику организатора полагается знать все.

— А цель этого безобразия, — я полюбовалась ее недовольной гримаской — какая?

— Ну… — замялась она — я, честно говоря, не запомнила… а тебе-то какая разница, ты же все равно не придешь!

Я перестала улыбаться. Действительно, какое мне дело до этих сумасшедших шабашей… меня никогда воспитатели не отпустят, хоть и смотрят на это ученическое мероприятие сквозь пальцы. Даже в школе-интернате родители не пожелали оставлять меня без присмотра. Я их, конечно, понимаю, но… тоска, одним словом.