Хочу в СССР…?
Шрифт:
Мы жили в третьем подъезде на третьем этаже. Однажды соседи (волею звукоизоляции там все были соседями), проживавшие на первом этаже в четвертом подъезде, отмечали юбилей хозяйки квартиры. Праздник удался на славу: весь дом ходил ходуном. Уже ночью мама решила, что пора соседское веселье призвать к порядку. Надела шубу прямо поверх «ночнушки» и выдвинулась в путь, исполненная решимости и праведного гнева.
Примерно через час папа обнаружил, что жены дома нет. Оделся более представительным образом и отправился на поиски. Нужную квартиру легко установил по шуму. Хозяева ему очень обрадовались и тут же пригласили в гости. – «У нас, у нас! Весь город – у нас!». Отцу
У Григория Белых, который с Леонидом Пантелеевым написал «Республику ШКИД», была ещё одна прекрасная книжка. Называлась «Дом веселых нищих». Такое чувство, что он срисовал её с нашей «хрущёвки». Есть и другая аналогия: фильм «Покровские ворота». Тоже очень похоже.
Когда дом заселялся, так получилось, что жильцы подобрались примерно одного возраста, хотя разного статуса (вот уж что не мешало общению) и рода занятий. Почти все были при детях тоже близкого возраста. Где-то плюс-минус пять лет. Представляете, какая собиралась ватага для дворовых развлечений! А если учесть, что соседние дома были точно такими же, как наш… Я, во всяком случае, дома проводил времени ровно столько, сколько требовалось, чтобы покушать и быстренько сделать уроки. И – бегом на улицу, к друзьям. А уж там было полно дел.
Как-то пошли с ребятами в каштанах бульвара Толбухина ловить майских жуков. Мы их почему-то называли июньскими. Наверное, потому что они были раза в два меньше майских. Трясли каштан и потом сбивали жуков на лету. Такая типа охота. Взяли с собой картонную коробку из-под обуви, куда этих жуков зачем-то складывали. Зачем – не понятно. Дальнейших планов, что с ними делать, не было. Но никакого садизма вроде аутодафе устраивать точно не собирались. Наловили в совокупности, наверное, с полтыщи. Решить судьбу жуков отложили на завтра. Два брата, что жили в соседнем подъезде, согласились приютить добычу и коробку забрали домой. А ночью случилось страшное: коробка «дала течь» и подлые жуки расползлись по всей квартире. Они же не только ползать, они ещё и летать умели! То-то родители были счастливы. Про финал истории братья особо не распространялись, а мы их деликатно не расспрашивали.
Само собой, дом изобиловал колоритнейшими личностями. Скорее, других там и не было. Во втором подъезде на пятом этаже проживал многодетный инвалид-сапожник со своей семьей: помимо него и жены – ещё два сына и четыре дочери. Был ли он сапожником на самом деле, не знаю. Но что пил и матерился в полном соответствии с ремеслом, так это точно. Ходил на костылях, трезвым я его не видел, кажется, ни разу. Молчащим – тоже.
Свой персональный балкон использовал, как Ленин – броневик. Выходил на него по вечерам и произносил зажигательные речи. Точнее, орал их матом на всю округу. Темы рождал спонтанно по принципу «что вижу – то пою». Проехала машина – досталось машине. Притормозил послушать свежий зритель – на и тебе, получи. Власть ругал редко (пьяный, а соображал!), но на долю соседей выпадало прилично. Особенно деду-садоводу с первого этажа. Этот «куркуль» (новое для меня слово), видите ли, устроил под окнами палисадник с цветами! Так что теперь и плюнуть с балкона вниз стало противно.
Прохожие частенько задерживались послушать. Но скоро шли по своим делам: сапожник не отличался смысловым многообразием. Изредка заходил участковый для ведения плановых бесед профилактического характера. Толку от них не было никакого. Разве что фактом своего появления милиционер провоцировал свежую тему для вечернего оглашения с «трибуны».
Нашими соседями по лестничной площадке были дядя Гриша
Пьяный дядя Гриша очень не любил дядю Володю. О чем регулярно и сообщал ему, используя в качестве мегафона сквозную на две квартиры электрическую розетку. То есть, кричал про соседа всё, что наболело, приложив губы прямо к ней. Однажды для пущего усиления звукового эффекта надумал открутить с розетки пластмассовую крышечку и, ясное дело, получил током по губам. Контузило прилично, несколько дней был тих и печален. Ходил с ожогом на губе. Зато его мстительная жена злорадно говорила маме: «Есть-таки Бог на небесах!».
Председателем нашего «домкома» (или как-то по-другому?) был отставной полковник из второго подъезда. Мама утверждала, что он, скорее всего, из военных кавалеристов. Что не исключено, если судить по кривизне ног и походке. Но человек энергичный и ответственный. Периодически выгонял жильцов на облагораживание домовой территории. Все дружно сажали деревья и кусты, ухаживали за клумбами у подъездов. Примечательно, что практически никто не сачковал. И поныне, когда случается бывать в тех краях, восхищаюсь, как аккуратно, аллеями и «по ранжиру» растут посаженные нашими родителями деревья. А вот около других домов – абы как растут, то есть совершенно бессистемно. Прямо английские сады какие-то.
Когда дому присудили высокое звание «Дом образцового порядка и высокой культуры быта» с торжественным открытием соответствующей таблички, в глазах нашего председателя блестели слезы законной гордости. Почётное звание – говорю без иронии – он заслужил честно.
Его младший сын Алик был одноклассником моего брата. Парень рослый, нескладный, добродушный и в отца кривоногий. Однажды из любопытства «побрил» папиной электрической бритвой (новинка!) мамин любимый кактус. Кактус вроде бы остался жив: бритва умерла, не успев толком добрить объект. Да и сам Алик выжил чудом. Поскольку во время «следственного эксперимента» орал так, что сердобольные соседи стучали в дверь, взывали к милосердию и даже грозились милицией: рука у отставного полковника была отменно тяжелой.
Тут, пожалуй, имеет смысл освежить в памяти «Приключения Тома Сойера». Чтобы понять, что даже в благословенной Америке процесс воспитания детей не отличался особым гуманизмом. Так же и во времена нашего счастливого детства применение телесных наказаний мало кого могло удивить. Потому в доме кто-нибудь из детей верещал частенько. Однако нас с братом родители наказывали куда реже, чем, возможно, им хотелось бы. И уж тем более, чем мы того заслуживали. Лично я был выдран ремнем всего лишь один раз, и то за дело.
Мне было шесть, когда мама купила лопатку. Недешевую и добротную, металлическую, с деревянным черенком. В первый же день я забыл её в песочнице дома напротив. А вечером на вопрос мамы наврал, что лопатку, наверное, украла девочка Марина из соседнего дома. Отец молча оделся и взяв меня для проведения «очной ставки» отправился лопатку выручать. Такого поворота событий я никак не ожидал, но обреченно побрёл следом. Уже на подходе к цели от безысходности сознался во лжи. Вот дома и «отгрёб» по полной программе. Что сказать? Было не столько больно, сколько очень стыдно и жутко видеть папу в таком гневе. Думаю, вранье он бы мне ещё простил, а вот намерение подставить невинного человека – никак не мог. Так уж получилось, что одного ремня мне хватило на всю жизнь.