Хочу вишенку!
Шрифт:
– Светлана Аркадьевна, могу ли я попытаться оправдаться прежде чем меня "расстреляют"?
– Как расстреляют, почему?
– Вы позволите мне присесть?
– Да, присаживайтесь, пожалуйста.
– Светлана Аркадьевна, я не вижу ничего плохого, что Гена прочитал книгу и использовал прочитанное в своем школьном докладе. Согласитесь, что когда ученик помимо школьной программы может почерпнуть некоторые знания из альтернативных источников – это же хорошо, расширяет кругозор, например. Ведь даты битв и других событий в этой книге абсолютно верны.
– Я читала эту книгу,
И я назвал ей книгу и автора. От услышанного у нее слегка округлились глазки и приобрели немного загадочно задумчивый вид, но уже без "бурения" меня насквозь.
– Но, но ведь это же на сто лет позже?
– Ну, да. Но, разве тогда не могло быть своих Ричарда и Жаннет? Да и Гена мне сказал, что девочкам из класса даже очень понравилось.
И тут грозная учительница просто взорвалась задорным смехом, у нее даже выступили слезы на глазах от того, как она хохотала, и она сняла очки, чтобы вытереть их.
Без очков она выглядела гораздо симпатичнее, и улыбка очень шла ей к лицу, чем образ "злой училки". Еще немного посмеявшись, она как бы опять вернула себе строгий, но уже не такой грозный образ.
– Да, в этом то и вся проблема, что девочкам понравилось. – и улыбнулась опять.
– Они же мне покоя после этого не дают. Светлана Аркадьевна, что это за книга, что это за автор? Я же сама люблю читать, а тут даже и не знаю, что им ответить.
– Хорошо, что я к вам приехал в конце учебного года, а то бы меня еще обвинили в злостном изменении школьной программы. – и мы вместе засмеялись.
Далее мы уже просто беседовали в более дружественной обстановке.
– Виктор …?
– Можно просто Витя.
– Витя, не хотите ли чаю?
– Светлана, с удовольствием и давай перейдем на ты. И кстати, у меня есть конфеты к чаю.
Я открыл свой рюкзак, чтобы достать коробку конфет.
– Это у тебя "Мартини"?
– Да.
– А за чем ты его в школу принес?
Сказать правду я не мог, поэтому пришлось импровизировать.
– Это я приобрел для себя, возвращаясь по дороге с завода домой и тут вспомнил, что меня просили зайти в школу.
– А ты любишь "Мартини"?
– Ну так, выпиваю иногда по бокальчику, чисто расслабиться после трудового дня.
– Ой, ты с работы и еще дома не был, а я, наверное, тебя здесь задерживаю.
– А я предлагаю сейчас выпить по глотку "Мартини" вместо чая и тем компенсировать мою задержку в школе.
– Ты знаешь, а я не откажусь, но только по глотку. Я последний раз "Мартини" пила на выпускной вечеринке в институте.
Немного алкоголя растопило последний лед и неловкость между нами. Продолжая мило общаться, мы, наверное, выпили треть бутылки, к своему удивлению, я ни делал даже никаких попыток флиртовать, просто болтали обо всем и ни о чем. Но тут наше милое воркование прервал звон связки ключей в школьном коридоре.
– Ой, это Петровна намекает, что уже школу закрывать пора, нам нужно уходить, поздно уже.
– Да? Жаль мне
– Хи, я бы тоже выпила еще глоточек.
– А, быть может, я вас провожу до дома, и мы по дороге поболтаем и выпьем еще.
– Хорошо, только давай возьмем чашки с собой (мы пили из чайных кружек), а то я из бутылки не умею.
Бросив недопитую бутылку и кружки в рюкзак, под осуждающий взгляд Петровны мы покинули школу.
– Витя, я забыла тебе сказать, что от школы до меня на автобусе минут 15-20, а пешком, наверное, целый час будет.
– Сейчас только восьмой час, а завтра выходной. Для меня никаких проблем.
До дома мы добирались более 3 часов. Света меня вела какими-то загадочными тропами. Видимо, боялась быть увиденной в компании с незнакомым мужчиной.
Мы шли, болтали, останавливались посидеть на какой-нибудь лавочке, выпивали немного мартини и потихоньку шли дальше. Май месяц, весна все-таки медленно воздействовала на нас. Все кругом цвело, в воздухе летали цветочные ароматы, которые не ощущаются в обычный день и их можно заметить только в обстановке "а-ля романтик". Мы поднимались с очередной лавочки, и тут Света оступилась и повисла у меня на плечах. Я, как заправский джентльмен, автоматически подхватил за талию падающую женщину и притянул к себе. “Классика” – наши губы оказались довольно-таки близко "чем позволено на первом свидании", и я первым поцеловал ее, хотя мозг и выдавал предупреждение о возможной пощечине, но я пренебрёг этим. Она не сжала губы в возмущении, не ответила на поцелуй какой-нибудь страстью. Оторвавшись от ее губ, я посмотрел ей в лицо. Света стояла с закрытыми глазами, ресницы слегка подрагивали на лице не было никакого признака не удовольствия, было больше похоже на какое-то оцепенение.
– Извини.
– Еще…
– Что еще?
– Поцелуй меня еще!
Я опять ее поцеловал как бы робко, и она так же робко стала отвечать на мой поцелуй. Мы шли дальше, останавливались, целовались.
– Ну вот, мы практически уже пришли.
Мы стояли посреди какого-то поля со стожками сена. Я притянул ее к себе, и мы еще минут пять целовались.
– Осталось немного мартини, может допьем, и тогда я пойду обратно?
Присев у стожка, я поцеловал ее опять, она прильнула ближе ко мне. Мы теснее прижались друг к другу, и поцелуй стал более страстным. Отрываясь от ее губ, я целовал ее глаза, шею и опять приникал к губам.
Находясь в каком то дурмане, я потихоньку стал расстегивать ей платье, она не сопротивлялась этому и даже сама сняла его через голову. Не знаю, но для меня это было открытие, так как я попытался бы потянуть его в низ.
Последняя преграда из нижнего белья сдалась практически без боя. Не переставая целовать ее, я разделся сам, и медленно, даже можно сказать бережно, вошел в нее, и она как-то по девичьи испуганно всхлипнула.
Света плакала, закрыв лицо обеими ладошками. Я продолжал ее целовать и потихоньку и нежно гладить руками, говоря какие-то слова, чтобы успокоить ее.