Хочу все знать 1970
Шрифт:
Решаем вынести мину на улицу.
Беляев бережно, словно грудного ребёнка, берёт её на руки и, благополучно миновав все препятствия, добирается до лестницы.
— Принимай! — кричит он стоящему внизу Шпанькову. — Неси на свет, да осторожнее…
Но тут случилось неожиданное. Старенькая лестница, не выдержав тяжести двух человек, переломилась. Беляев, с трудом удержавшись от падения, выпустил мину из рук, и она загрохотала вниз по лестнице. Мы замерли. Ударившись о пол, цилиндр перевернулся, крышка отлетела в сторону и из него выпал какой-то блестящий предмет.
Ба! Да это же пустая артиллерийская гильза, дно которой мы и приняли за циферблат.
Когда
— И как она на чердак попала, в толк не возьму, — виновато бормотал старик. — Не иначе Курт притащил.
— А кто такой Курт?
— Да немец тут один во время войны жил у меня. Куртом звали. Любил, бестия, поговорить. Я, бывало, его ругаю на чём свет стоит. Чего, говорю, вам, грабители, в России-то надо? Сколько уж раз бивали вас здесь, а вам всё неймётся. И на этот раз выбьют вас отсюда наши ребята. А он меня по плечу хлопает и по-своему что-то лопочет. Ну, а как поприжали их наши, собрал Курт вещички и говорит на самом что ни есть русском языке: «Хорошо ругаешься, старик, до свидания. Я всю жизнь хлеб потом добывал. Мне чужая земля не нужна. Это фюрерам нашим её не хватает».
Прощаемся с дедом. Теперь домой.
Машина выскакивает на шоссе, Подгорный включает пятую передачу. Через час мы в Луге. Заходим в военкомат, чтобы доложить о проделанной за этот день работе. И здесь нам вручают новую телеграмму, от которой цепенеет сердце: «Подорвались дети…»
Выжимая из своего ЗИЛа всё, что можно, мчимся на станцию Мшинская, на место происшествия. Спешили не напрасно.
Дети нашли у самой станции склад 45-миллиметровых снарядов и стали его «разминировать». Им удалось вывернуть у одного снаряда взрыватель. Но разобрать его им не удалось — произошёл взрыв. Два мальчика отправлены в больницу, а третий, перебинтованный с ног до головы, показывает нам свою «мастерскую». В слесарных тисках зажато несколько взрывателей, которые ребята надеялись разобрать. Из беседы с ними вырисовывается поистине потрясающая картина: десятки домов на станции, по сути дела, заминированы. Ребята, напуганные происшедшим, выносят из своих домов боеприпасы, достают их из чуланов, с чердаков, а то и просто из-под подушек.
Не раз выезжали мы на места происшествий, где жертвами «ржавой смерти» становились дети. И всегда непоправимость и жестокая бессмысленность случившегося ошеломляла.
С каждым годом всё больше и больше ребят отправляются в походы по местам боевой славы своих отцов и дедов. Очень осторожным нужно быть, обнаружив в лесу полуобрушившиеся землянки, блиндажи, стрелковые ячейки. Здесь когда-то шёл бой! Ни в коем случае не трогать найденные боеприпасы. Это грозит смертельной опасностью. Разводить костёр в местах бывших военных действий можно только тогда, когда место для костра осторожно перекопано лопатой. О всех обнаруженных взрывоопасных предметах нужно обязательно сообщать старшим. Такой предмет, если его не уничтожить, может принести непоправимую беду.
Р. Разумовская
ЗМЕИНЫЙ ТАНЕЦ
Каждый год весной к границе штатов Нью-Мехико и Аризона, где расположены селения индейцев племени хопи, движутся автомашины разных марок: это туристы и любители развлечений спешат на танец змей — зрелище, весьма популярное в юго-западной части Северной Америки. Приезжающих встречают полицейские, которые забирают у них фотоаппараты на время представления: танец змей запрещено снимать. Вслед за этим появляются индейцы в национальных костюмах. Они продают сувениры, открытки и содовую воду.
Церемония совершается два раза в год в каждом из семи посёлков хопи. Но больше всего зрителей привлекает танец в деревне Валпи, так как считается, что только здесь можно увидеть подлинную древнюю церемонию, не искажённую поправками в угоду любителям экзотики.
В Валпи танцуют две группы индейских жрецов — общества Змеи и общества Антилопы.
Незадолго до начала представления члены общества Змеи собирают змей. Они уходят из деревни по двое. Первая пара идёт на север, вторая — на запад, третья — на юг, четвёртая — на восток. Жрецы ловят всех змей, которые встречаются, и складывают их в кожаные мешки. Чаще всего попадаются гремучие змеи. Этот живой груз жрецы приносят в храм — сооружение купольной формы из известняковых плит — и перекладывают его
Храм расположен вблизи развалин древнего дома хопи — пуэбло. «Пуэбло» — испанское слово, означающее «народ». Когда-то испанцы, захватившие земли хопи и соседних племён, называли так индейцев. Позже американцы стали обозначать этим словом и индейские посёлки, расположенные в испанских владениях, и дома хопи. Пуэбло — очень большой дом. Построенный из крупных известняковых плит, он вмещал в себя 500—600 человек. Пуэбло строилось в виде полумесяца, оба конца которого упирались в каменистый склон горы, так что между утёсом и задней стеной дома оставалась широкая площадь, служившая местом для собраний и празднеств обитателей пуэбло. Наружная стена этого огромного жилища делалась отвесной и почти глухой: её прорезали только маленькие световые окна. Задняя стена дома, обращённая к склону горы, спускалась к земле пятью-шестью террасами. Чтобы попасть внутрь пуэбло, сначала нужно было пробраться через горное ущелье во двор. На террасах стояли приставные лестницы, которые вели на крышу. Здесь находился люк, служивший входом в дом. Из верхнего этажа в нижний можно было попасть через проёмы в потолках комнат, спустившись по деревянным лестницам.
Когда нападали воинственные соседи — навахо или команчи, индейцы пуэбло убирали приставные лестницы снаружи, и их дом превращался в крепость. Испанцы разрушили древние пуэбло, и теперь лишь кое-где сохраняются лишь руины. Возле развалин такого дома и совершается теперь змеиный танец.
Перед представлением на арене — ею служит двор разрушенного дома — сооружается беседка. Сюда перед самым началом церемонии переносят горшки со змеями.
Танец начинается шествием жрецов. Из храма выходят члены общества Антилопы. На них надеты пёстрые шерстяные юбки, стянутые в талии поясами с длинными болтающимися концами. На теле, на руках и на босых ногах жрецов нарисованы белые кольца — символы змей.
Жрецы Антилопы четырежды обходят арену, причём каждый из них, проходя мимо беседки, ударяет ногой в барабан, стоящий тут же на земле. Считается, что этим он даёт знать богам подземного мира, что церемония началась. После четвёртого круга танцоры выстраиваются в одну линию перед беседкой.
Затем на арену выходят жрецы общества Змеи. Они проделывают то же самое и выстраиваются в ряд лицом к жрецам Антилопы.
Теперь начинается та часть обряда, которая производит самое сильное впечатление на зрителей. Выступают вперёд три жреца Змеи, подходят к беседке, и один из них выхватывает змею из горшка зубами. Он старается схватить змею ближе к середине тела, чтобы она извивалась как можно сильнее. Держа змею во рту, жрец начинает пляску, в то время как его партнёр бьёт змею хлыстом из перьев. Змея при этом выпускает яд, и укус её становится не опасным. К тому же удары парализуют её. Проделав ряд быстрых и точных движений, жрец бросает змею, которую тут же подбирает третий танцор. К беседке теперь подходят по одному всё новые и новые участники пляски. Представление продолжается, и третий танцор по-прежнему подбирает брошенных змей. Когда его руки полны, он передаёт змей жрецам Антилопы. Время от времени он хлещет ими кого-нибудь из публики или бросает их в толпу. Некоторые зрители возвращают змей обратно, другие испуганно откидывают их подальше.
Когда горшки змеиной беседки пустеют, главный жрец общества Змеи высыпает на арену маисовую муку, рисуя круг, разделённый на шесть частей. Этот круг изображает четыре части света, небо над головой и землю под ногами. Змей быстро кидают в круг, а на арену выбегают женщины, которые посыпают мукой копошащийся клубок.
Раздаётся вопль главного жреца. Это сигнал, по которому танцоры бросаются к шевелящейся куче и каждый захватывает в обе руки столько змей, сколько может удержать. Вытянув перед собой руки с извивающимися змеями, жрецы бросаются вниз по дороге и разбрасывают змей на четыре стороны.