Хочу все знать 1970
Шрифт:
В стихотворении «Эра», говоря о «земном Вожатом народных воль, кем изменён путь человечества, кем сжаты волны веков, волны времён», Брюсов предрекает космические вселенские масштабы распространения ленинизма. Придёт время, когда люди передадут учение Ленина жителям других населённых миров:
Земля! Зелёная планета, Ничтожный шар в семье планет. ТвоёПётр Орешин, принадлежавший к группе крестьянских поэтов, посвящает В. И. Ленину стихотворение «Через сто лет», которое иначе не назовёшь, как научно-фантастическим:
Не узнать родной моей столицы: Мост висячий, в небе провода, Над Кремлём — серебряные птицы, За Кремлём — трамвайная звезда. Под Москвой — стеклянные туннели, Поезда — как вольные стрижи. Вся земля пьяна железным хмелем, Спят в железе зданий этажи. Город весь захлёбывался светом, Весь горел под радугой реклам. С тёмных башен падали ракеты И фонтаны пели по садам…Нечего и говорить, что нарисованная поэтом картина будущей преображённой Москвы теперь не только не поражает, но выглядит несколько обеднённой. Действительность во многом превзошла смелые, как казалось тогда, ожидания автора «Через сто лет».
Разные по мироощущению и художественному видению, стихи пронизаны мыслью об исторической закономерности и даже неизбежности крушения старого мира и перехода человечества на новый путь развития, ведущий к мировому коммунизму. Ленин умер, но дело его будет жить в веках, и в этом — подлинное бессмертие Ленина. Так можно передать главную мысль, проходящую красной нитью через тысячи и тысячи стихотворных строк, посвящённых его памяти.
Лучше других сумел это выразить Владимир Маяковский в своей «Комсомольской», широко известном стихотворении, обращённом к «юной армии ленинцев»:
К сведению смерти, старой карги, Гонящей в могилу и старящей: «Ленин» и «Смерть» — слова-враги. «Ленин» и «Жизнь» — товарищи.Со времени появления этих сборников прошло почти полвека. Художественная Лениниана с тех пор безмерно расширилась и обогатилась. Созданное в двадцатые годы кажется теперь каплей в море. Но лучшие произведения первых лет навсегда вошли в нашу поэтическую сокровищницу и не будут забыты.
ПРО ВСЯКОЕ
А. Пунин
СОЮЗ ЖЕЛЕЗА И БЕТОНА
Очень возможно, что в будущем историки архитектуры назовут XX век «веком железобетона».
Действительно, железобетон в наши дни стал самым распространённым строительным материалом. Из него сооружают разнообразнейшие постройки: многоэтажные жилые дома и школы, фабрики и заводы, трубы и элеваторы,
А ведь ещё лет сто назад о железобетоне почти никто и не слыхал. Стены капитальных домов возводили из кирпича и камня, а большие пролёты в мостах и заводских цехах, в зрительных залах и зданиях выставок перекрывали конструкциями из железа или дерева.
История науки и техники знает немало случаев, когда великие открытия и изобретения начинались с сущих пустяков.
Так произошло и с железобетоном.
Долгое время историки считали, что всё началось с цветочных горшков.
Но сравнительно недавно выяснилось, что это не так. Всё началось с лодки. Это была по внешнему виду самая обыкновенная двухвёсельная шлюпка. У неё были и руль, и нос, и корма, и уключины, и скамейка для гребца. Но совершенно необычен был материал: лодка была сделана из железного проволочного каркаса, обмазанного бетоном.
Это было первое изделие из железобетона — нового материала, которому в дальнейшем суждено было великое будущее.
Изобретатель лодки — француз Ламбо — с успехом продемонстрировал своё детище на международной выставке в Париже в 1855 году. Посетители выставки восприняли лодку как занятную игрушку. Судостроители отнеслись к ней откровенно скептически. Однако некоторые из побывавших на выставке архитекторов заинтересовались изобретением Ламбо: очевидно, их профессиональная интуиция подсказала им, что в этой лодке — точнее, в том материале, из которого она была сделана, — есть нечто, заслуживающее внимания.
В 1859 году выходящий в Петербурге «Инженерный журнал» писал, что новый материал, получающийся в итоге соединения бетона и железа, может найти большое применение в строительном искусстве. В то время даже само слово «железобетон» ещё не возникло: его стали употреблять только лет пятьдесят спустя. Французы назвали новый материал «beton arme» — «вооружённый бетон». Это название довольно точно отражало суть дела: железо действительно укрепляло, «вооружало» бетон, намного повышая его прочность.
Впрочем, мысль укрепить бетон и штукатурку железным каркасом тогда, в середине прошлого века, пришла в голову не одному Ламбо.
Известно, что ещё в конце 30-х годов, при восстановлении Зимнего дворца после катастрофического пожара 1837 года петербургский зодчий Василий Петрович Стасов использовал железные сетки для укрепления сложных лепных украшений в парадных залах дворца. В 1840 году аналогичную конструкцию применил другой петербургский архитектор — Андрей Иванович Штакеншнейдер, построивший на Исаакиевской площади большой дворец для дочери Николая I, великой княжны Марии Николаевны (теперь в Мариинском дворце размещается исполком Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся).
В 1853 году французский инженер Франсуа Куанье построил в парижском пригороде Сен-Дени трёхэтажный жилой дом. Его крыша состояла из бетона, укреплённого железными балками, — оба материала «работали» в конструкции совместно, помогая друг другу. А через несколько лет Куанье применил перекрытие такой же конструкции в зале для танцев. Расстояние между стенами превышало 6 метров, но перекрытие оказалось достаточно прочным, чтобы выдержать изрядную «динамическую нагрузку» от танцующих пар.
В 1855 году английский адвокат Т. Гиатт начал проводить опыты над изобретённой им конструкцией балок. Они представляли собой как бы «шашлык» из просверленных кирпичей, нанизанных на железные стержни. А через двадцать лет, снова занявшись изобретательством, Гиатт начал проводить опыты уже с настоящими бетонными балками, укреплёнными железными стержнями.