Хочу все знать 1970

Сладков Николай Иванович

Эстакада на автостраде «Виа Фламиниа» около Рима. Инженер П.-Л. Нерви. 1958 год.

Но ещё более распространены рамы в виде буквы «П». Они очень хорошо сопротивляются и вертикальным, и горизонтальным силам. Благодаря неподвижному,

монолитному соединению вертикальных стоек с горизонтальным элементом — ригелем — все они «работают» совместно, и конструкция оказывается очень прочной. Такие П-образные рамы можно приставлять одну к другой или ставить друг на друга — и тогда образуется прочный пространственный каркас многоэтажного здания. Такие железобетонные каркасы широко используются современными строителями, Высокая прочность железобетона позволила возводить очень смелые и лёгкие конструкции больших пролётов. В 30-х годах зрительный зал оперного театра в Новосибирске был перекрыт железобетонным куполом: его пролёт достигал 55 ¹/ ₂метра, а толщина равнялась всего 8 сантиметрам. Эта исключительно смелая конструкция была спроектирована под руководством советского инженера П. Л. Пастернака. А несколько лет назад во Франции, на окраине Парижа, по проекту архитекторов Р. Камело и Б. Зерфюса и инженера Р. Сарже был построен зал для выставок, перекрытый огромным железобетонным куполом очень оригинальной конструкции. Он напоминает колоссальный лист, опирающийся всего на три точки, при этом расстояние между опорами 216 метров. Но самое удивительное, что при таком большом пролёте средняя толщина купола составляет всего 18 сантиметров, то есть меньше, чем 1/1000 от величины пролёта. Этот железобетонный «листик» с двухсотметровыми пролётами является по праву гордостью французских строителей — соотечественников Ламбо и Монье.

Дом печати в Баку. Архитектор С. Пэн. Начало 1930 годов. Внутренний железобетонный каркас позволил «разрезать» главный фасад здания сплошными лентами окон.

Крыша большого ресторана в Остии — пригороде Рима — опирается на опору, похожую на огромный гриб: «шляпка» этого «гриба» имеет в диаметре почти 15 метров.

Ресторан в Остии (пригород Рима). Инженер П.-Л. Нерви. 1950 год. Диаметр грибообразного покрытия — около 15 метров.

Возведённое недавно здание вокзала в нью-йоркском аэропорту имени Джона Кеннеди напоминает какую-то фантастическую бабочку: словно приготовившись к полёту, она раскинула свои железобетонные «крылья» почти на сто метров. Автор этого здания, известный американский архитектор Э. Сааринен считал, что необычная форма аэровокзала будет символизировать век авиации.

Аэропорт имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке. Архитектор Э. Сааринен. 1962 год.

Автобусный гараж в Ленинграде. Инженеры А. В. Шапиро, В. Л. Постников и Г. П. Тюленева, архитектор О. Б. Голынкин. 1966—1967 годы. Пролёт свода — 100 метров.

Стремительные темпы развития техники нашли яркое отображение в облике нового железобетонного моста, построенного недавно в Вильнюсе по проекту группы молодых ленинградских инженеров. Линии моста поражают смелостью и динамичностью: кажется, что он словно застыл над рекой в стремительном прыжке.

Мост

в Вильнюсе. Инженеры С. Гершанок, А. Марголин и Д. Смирнов. 1963 год. Средний пролёт — 100 метров.

Подлинным апофеозом железобетона явились современные тонкостенные купола и своды-оболочки с пролётами в десятки метров. Они собираются из отдельных железобетонных пластин-блоков, плотно пригнанных друг к другу. Незабываемое впечатление производит купол над Олимпийским дворцом спорта в Риме, построенный знаменитым итальянским архитектором Пьетро-Луиджи Нерви: кажется, что он парит над головами зрителей, поддерживаемый какой-то чудесной силой. Но чуда нет — есть только точный инженерный расчёт и глубокое знание технических свойств железобетона.

Олимпийский Дворец спорта в Риме. Инженер П.-Л. Нерви. 1960 год. Диаметр купола — 100 метров.

Железобетон используют не только архитекторы, но и судостроители. Ещё на рубеже XIX и XX веков во многих странах Европы стали строить железобетонные баржи и плавучие пристани — дебаркадеры. Они оказались прочными и удобными, а главное, они не гнили (в отличие от деревянных) и не ржавели (в отличие от железных). Двух «потомков» лодки Ламбо можно увидеть и в Ленинграде: на Неве у Петроградской стороны и против Адмиралтейства стоят нарядные плавучие рестораны. Их белоснежные палубы опираются на железобетонные баржи большой грузоподъёмности.

Останкинская телебашня в Москве и новый мост Александра Невского в Ленинграде, эффектные, словно парящие в воздухе железобетонные своды и купола над цехами, гаражами и стадионами, плавучие доки, тысячи больших и малых мостов и сотни тысяч многоэтажных зданий, собранных из железобетонных блоков и панелей — таково многочисленное и разнообразное «потомство» лодки Ламбо и кадок Монье.

ИЗ ЗАПИСОК ЛЮБОЗНАТЕЛЬНОГО АРХИВАРИУСА

Джонатан Свифт.Человек никогда не должен быть порицаем за признание, что совершил ошибку, ведь это лишь указание в других словах, что он мудрей сегодня, чем был вчера.

Е. Озерецкая

«ЧИСТОЕ ЗОЛОТО»

Он родился в Киеве, учился в Москве, но всем сердцем, горячо и беззаветно любил Ленинград. И с Ленинградом была связана почти вся его жизнь.

Девятнадцатому веку оставалось прожить свою последнюю четверть, когда в семье мастера по изготовлению и ремонту духовых музыкальных инструментов родился сын. Мальчика назвали Рейнгольдом. По-немецки это значит «чистое золото». И Рейнгольд Глиэр всей своей жизнью доказал, что получил это имя не напрасно.

У входа в Малый зал Московской консерватории висит мраморная доска. На ней золотыми буквами высечены имена тех, кто своим талантом на весь мир прославил русскую музыку, и среди них имя Рейнгольда Морицевича Глиэра. В 1900 году он окончил консерваторию с золотой медалью. Его учителями были знаменитые русские музыканты, в классах которых, по словам самого Глиэра, жили великие заветы Чайковского — Танеев, Аренский и Ипполитов-Иванов.

У них он научился любви и глубокому уважению к богатейшему наследию русской музыкальной классики.

Глинка, Бородин, Римский-Корсаков, Чайковский — вся славная плеяда великих русских композиторов неизменно находили источники своего вдохновения в народном творчестве. Таким же путём шёл и Глиэр.

Он хорошо знал и любил русскую и украинскую народную музыку, а затем обратился и к изучению музыкального творчества других народов нашей страны. Глубоко изучив поэтические и музыкальные источники Азербайджана, он нашел в них, как пишет об этом сам, «дух борьбы и ненависти к поработителям». Замечательное богатство древней культуры азербайджанского народа в полный голос зазвучало на сцене оперного театра Баку в 1927 году, в написанной Глиэром опере «Шах-Сенем».