Хочу замуж!
Шрифт:
… Подозрения. А еще можно вспомнить то единственное, что доставляло ей удовольствие. Пять ночей, проведенных с Джимми Ли. Пять горячих, бурных, бесстыдных, огненных ночей.
Сорок часов. За тридцать шесть лет жизни — сорок часов, когда она была самой собой, когда ее любили и хотели, когда каждая клеточка ее тела плавилась и кипела, каждое прикосновение дарило неземную муку блаженства… и горячее мужское тело, его благословенная тяжесть… неистовые поцелуи, искусанные в кровь губы и синяки засосов на груди — вот этой груди, не кормившей ребенка и не знавшей с тех самых пор нежной ласки мужчины…
Она
Эбигейл дрожащей рукой налила себе еще виски — но в этот момент за дверью послышались шаркающие шаги Слоника. На людях мэр Лапейн держался орлом, носил корсет, красил волосы и вставлял страшно натиравшую искусственную челюсть с белоснежными голливудскими зубищами — однако жили Лапейны уединенно, даже прислуга была приходящая, и потому дома он позволял себе расслабиться. Любящая женушка и так обожает своего Слоника, ведь так?
— Дорогая? У тебя вше в порядке? Я шлышал какой-то шум…
— Я уронила шкатулку, милый. Иди отдохни. Сегодня очень жарко. У меня ужасная мигрень. Прости свою Жемчужинку.
— Милая моя девошька! Ложишь в поштельку и пошпи. Я тоже подремлю. Не штану тебя бешпокоить.
Эбби молча и издевательски отсалютовала закрытой двери кружкой с виски.
Робер Лапейн появился в их городе, купив неподалеку ранчо и громадное стадо коров. Скотиной занимался управляющий, Лапейн же ударился в политику. Застарелый геморрой и хроническая гипертония не позволяли ему выйти на более высокий уровень, но мэр городка — это тоже вполне неплохо, почетно и прибыльно.
Папаша Бриджуотер подружился с Лапейном, потому как они и по возрасту были ровесниками, и по политическим взглядам союзниками — родство душ, понимаете ли. А Эбигейл поняла, что пора действовать, когда однажды за чаем у них в доме Лапейн обмолвился, что денег у него тьма, а завещать их некому — он старый холостяк и, видно, таковым уж и помрет. Эбби, разливавшая чай по тончайшим фарфоровым чашечкам, мило улыбнулась и прощебетала:
— Вам просто не попадалась достойная женщина, мистер Лапейн. И это немудрено — ведь такому выдающемуся человеку трудно подыскать подходящую кандидатуру.
Лапейн расплылся в счастливой и самодовольной улыбке и принялся излагать свою жизненную позицию. Эбби мысленно отщелкивала пункты программы, папаша молчал и хлебал свой чай, но когда дошло дело до нравственных аспектов…
Смущаясь и краснея, Лапейн признался: он старомоден и в женщине превыше всего ценит добродетель. Наше время — время содома. Матери учат своих дочерей, как правильно терять невинность, книжные прилавки завалены непристойной литературой о, страшно сказать, сексе… А ведь раньше особа, утратившая невинность, вообще не могла рассчитывать на замужество. Падшие создания отправлялись прямиком в ад.
— Скажу вам честно, мисс Бриджуотер, когда я еще подумывал о браке, то твердо решил для себя: моей избранницей
В тот вечер все было решено. Папаша Бриджуотер молча и без возражений выписал чек, и Эбби отправилась в Даллас.
Операция по восстановлению девственности оказалась действительно пустяковой, хотя приятного, разумеется, мало. Неделю Эбби провела в Далласе, ходила по магазинам, накупила себе нарядов — скромных, но изящных — и по возвращении в Литл-Сонору приступила ко второму пункту плана завоевания сердца, руки и кошелька мэра Лапейна.
Все вышло просто прекрасно, и свадьба была шик-блеск, а уж первая брачная ночь… Не будь ей так противно, она бы не удержалась и расхохоталась, но отвращение поубавило веселья, и она вполне натурально изобразила все, что нужно было по сценарию.
Через месяц очарованный мэр Лапейн в присутствии двух свидетелей — супруги шерифа Кингсли и святого отца Гримау — подписал новое завещание. Согласно этому документу Эбби Лапейн получала все, Но только при одном условии: если вся ее супружеская жизнь будет примером столь же беспорочного существования, которое она вела до замужества. Другими словами, никаких измен, флиртов и романов на стороне.
Никто не знал, как взбесило ее это условие. Потому что Эбби Лапейн уже предвкушала, как найдет себе в Интернете подходящего мужичка и оттянется с ним на всю катушку, чтобы хоть на время позабыть о слюнявом Слонике. Но на другой чаше весов лежали пять миллионов долларов — и Эбби Лапейн ограничилась тем, что съездила в проклятый Даллас и купила себе последнюю модель вибратора. Тайник для неприличной игрушки она устроила сама, в своей комнате, в стене — и превратилась в Очень Верную Супругу.
Эбби тихо и грязно выругалась, подлила себе виски. Двадцать лет унижений и одиночества — и вот все начинает рушиться, потому что дуре Лауре приспичило заполучить Роя Роджерса в свою сраную больницу, а эта маленькая сучка Салли…
Как она могла узнать? Только от сестры, откуда же еще? Рой Роджерс переспал с Лори, это невооруженным глазом видно, и выложил ей небось веселую рассказку о том, как в детстве пялил нынешнюю мэршу и главу попечительского совета больницы на заднем сиденье ее же собственного авто. Лори растрепала это сестренке, и та решила… Решила что? Срубить денег? Она говорила только о том, что Эбигейл не должна мешать ее сестрице спать с Роем Роджерсом, вполне вероятно, что именно этого она и добивается, ведь девчонке всего семнадцать, в голове полно романтических бредней…
Но Чикита спит с Джои Роджерсом, мелким крысюком, и если она разболтает все ему, то уж этот маленький мерзавец своего не упустит. Джои следовало бы удавить в младенчестве — так считает половина жителей Литл-Соноры, и совершенно правильно считает!
Эбби плеснула в кружку виски. На щеках у нее играл лихорадочный румянец, глаза горели дьявольским огнем.
Рой Роджерс, Лори Флоу, Салли Флоу, Джои Роджерс. Прибавить сюда старую ведьму Меган Флоу — вообще-то она хорошая баба, но ведь дочки наверняка ей все разболтали. Получается — пять человек угрожают благополучию Эбигейл Лапейн. Их всех надо убрать. Стереть. Уничтожить.