Хочу жить и умереть
Шрифт:
При упоминании детского дома Богданов встрепенулся.
– Мукоудёровка! Есть такая деревня! Знаю!
Соболевский цепким взором вперился в босса.
– Угу… Госпожа воспитательница мне так и сказала: этот детский дом вам хорошо известен.
– Госпожа воспитательница?! Кто такая? – насторожился депутат.
– Молодая очаровательная девушка. Такой бы личным секретарём у депутата работать, а не в глуши прозябать. Я познакомился с ней час назад. Так вот она дала мне исчерпывающую информацию, подтверждённую документами, – Соболевский поднялся из кресла и
– Хм… Откуда воспитательница взялась? – поинтересовался Богданов с недоверием глядя на пухлую папку.
– Приехала из деревни, полдня потратила. И подозреваю, что путь проделала не на джипе. А девчонка миленькая, просто прелесть…
– И что ты предлагаешь? Использовать детский дом в мою пользу?
Референт кивнул.
– Разумеется! Вы, как человек, любящий детей – вы же дважды отец! – переживаете за их судьбу. А вдруг ветхое здание обрушиться? Кто будет за это в ответе? А? Если вы внимательно изучите папочку, то увидите, в какие инстанции обращалась директриса детского приюта и везде получала отказ. Когда как здание давно уже, а точнее десять лет назад, признано аварийным. Мы с вами с этого такую pr-акцию отгрохаем! Всем недоброжелателям рты заткнём! И самого губернатора умоем!
Богданов расплылся в улыбке.
– Молодец, Андрюшка! Хвалю! Готовь командировку, и телевидение не забудь! Мол, я получил сигнал и тотчас отреагировал! А там посмотрим…
Поднаторевший в pr-делах Соболевский на выделенные депутатом средства закупил для детского дома одежду, обувь, игрушки, велосипеды, постельное бельё, консервированные соки и фрукты. Словом, получился целый крытый фургон.
А также загодя позаботился о телевидении. На одном из местных каналов у Соболевского была прикормленная съёмочная группа, готовая в соответствии с тарифом ринуться за Богданова и в огонь и в воду.
И такой «момент истины» настал.
Появление в детском доме телевидения, депутата и целого фургона подарков нарушило привычный уклад жизни. Богданов и Соболевский всё рассчитали правило, застав быт детского учреждения без прикрас. То, что они увидели, повергло их в глубочайший шок…
Наталья впервые увидела своего отца. Перед ней стоял уверенный в себе мужчина средних лет. Всё выдавало в нём достаток: и аккуратная причёска, и аромат дорогого одеколона, и джинсовый костюм с кожаной курткой, в которые он облачился для неформальной обстановки. И даже золотой перстень с бриллиантом, поблескивающий на безымянном пальце правой руки…
Весь облик Григория неожиданно пробудил в Наталье тягостные воспоминания о Горском. «Одного поля ягоды… – подумала она. – Ничего удивительного, что он не женился на Телегиной… Зачем ему простая деревенская девка? У таких, как Богданов вся жизнь наперёд расписана…»
Прасковья Петровна и Наталья, теперь уже можно сказать, – инициатор высокопоставленного визита, руководили экскурсией журналистов, открывая перед телезрителями всю подноготную здешней жизни.
Богданов вёл себя в соответствии с разработанным сценарием, однако всё предусмотреть
…В какой-то момент депутат поймал себя на мысли, что знаком с Натальей. Он явно её где-то видел… Во время перерыва Богданов подошёл в ней и спросил без обиняков:
– Мы могли с вами встречаться ранее? Ваше лицо кажется мне знакомым…
Наталья смутилась, но быстро взяла себя в руки.
– Заходите ко мне на чай… Я живу в Мукоудёровке, недалеко от детского дома… Там и поговорим.
Ответ девушки заинтриговал депутата.
– Эту деревню я прекрасно знаю. Ещё в молодости с бригадой студентов занимался там строительством объектов хозяйственного назначения. Буду рад навестить места былой боевой славы!
Богданов сдержал своё обещание. Вечером, уставший, но довольный проведённой работой вместе с Соболевским навестил Наталью.
Пока девушка хлопотала около стола, Светочка водила депутата по дому.
– Пойдём, я покажу тебе свои игрушки, – бесхитростно предложила она, и Богданов не смог устоять перед детской наивностью.
Пока он запоминал имена многочисленных кукол, Соболевский цепким взором изучал фотографии, развешанные в горнице в обрамлении замысловатого багета. Одна из них особенно привлекла его внимание, на ней была изображена некая женщина, Ирина Николаевна Ильина, и депутат Григорий Александрович Богданов, но только в молодости. Референт, безусловно, узнал своего дядюшку.
Наталья поставила на стол пироги.
– Прошу к столу, всё готово, – сказала она.
Соболевский оторвал взор от фотографии.
– Наталья… – начал он вкрадчивым взором. – Меня заинтересовало одно фото…
– И я даже знаю, какое именно… – спокойно ответила хозяйка.
– А вы не так просты, как кажитесь, госпожа воспитательница… – наконец, понял референт. – И всё же я прошу ответить на мой вопрос.
– Разумеется, отвечу… Но только в присутствии Григория Александровича.
Хозяйка пригласила депутата за стол, попотчевала чаем с пирогами. Съёмочная группа в свою очередь зафиксировала дружеское чаепитие.
Когда же она удалилась, а депутат насытился пирогами, Соболевский встал из-за стола, снял рамку с фото со стены.
– Вот посмотрите… – положил референт рамку перед Богдановым.
– Что это? – удивился тот и начал бегло рассматривать изображения. И вдруг он остановился на своём фото. – Откуда у вас моя фотография?
– Я нашла её здесь в доме, на чердаке, в старом чемодане…
– Припоминаю женщину… Кажется её звали Людмила… Нет-нет…
– Её звали Ирина. Она моя приёмная мама… – призналась Наталья.
Богданов вперился в фото… В глубинах его памяти начали оживать воспоминания… Наталья не сводила с него пристального взгляда. Соболевский сразу же понял: в старой фотографии сокрыта некая тайна…
Богданов изменился в лице, казалось, его пронзила нестерпимая боль.
– Я всё помню… Всё… Это было лет двадцать назад…
– Чуть меньше… – уточнила Наталья.