Ход королевой
Шрифт:
Маниакально-депрессивный психоз? Разве он не связан с вилочковой железой? Эти железы расположены в разных местах: вилочковая между легкими, щитовидная – в шее. Даже если обе железы влияют на гормональный фон, у меня крепнет впечатление, что эта женщина в белом халате несет невесть что. Неужели так трудно понять, что та девчонка достала меня своей агрессивной манерой игры?
– Предлагаю сделать ей эхографию щитовидной железы. Если подтвердится мой диагноз, то показана операция. Это обычное, совсем не страшное
– Оно сможет ее… успокоить?
– Конечно. Такую операцию делают многим моим пациенткам, благодаря ей они начинают лучше владеть своими эмоциями. В любом случае у Моники пропадет желание хватать за горло и душить ближних, это уже будет явным улучшением.
На обратном пути Моника и ее мать сначала помалкивают.
– Ты отправишь меня на операцию щитовидной железы, мама? – не выдержав, спрашивает Моника.
Джессика пожимает плечами.
– Не думаю, что хирургическим путем можно изменить характер. Главное, мне совсем не хочется, чтобы ты стала другим человеком. Но все равно, лучше тебе продолжить домашнее образование, без контакта с девочками твоего возраста. По-моему, ты сама к этому склоняешься.
Моника облегченно переводит дух, видя, что мать готова видеть вещи под этим углом.
Мама все поняла. Не надо меня обуздывать, лучше изолировать.
– Меня другое беспокоит: нет никаких известий о девочке, на которую ты набросилась. Ее родители даже мне не звонили.
Действительно, странно.
– Я боялась, что они вчинят иск, но нет, ничего такого не произошло. Даже не знаю, что подумать.
– Эта девочка удивительно умна. Наверное, она поняла, что мой поступок был всего лишь короткой вспышкой, – говорит Моника.
– Как я выяснила, она – дочь австралийского миллиардера, разбогатевшего на разведении овец. Обычно такие люди не шарахаются от проблем, тем более что ты прямо у него на глазах хотела ее… ну ты понимаешь.
Убить?
Мать и дочь идут по широкой улице, запруженной спешащими пешеходами.
– А ты, мама, что думаешь об этой девочке?
– Что она очень сильная. Ей удалось выиграть у тебя. По-моему, тебе досталась соперница, которая тебе не уступает. Тебя это удивило и сбило с толку.
– Впервые я увидела человека, вселяющего в меня страх.
– При игре в шахматы?
– Не только. Все в ней меня волнует: ее спокойствие, манера игры, холодность, отстраненность. Ну и то, что в игре она делает ставку на пешки, – это… как бы сказать… попросту раздражает.
Люди вокруг них все время убыстряют шаги, как-то умудряясь не сталкиваться.
Пора мне успокоить маму. Она тоже потрясена.
– Думаю, меня немного вывел из равновесия этот матч Бобби Фишера, – признается Моника. – И вся обстановка: холодный климат – и жара в домах, так странно…
– Действительно, – соглашается Джессика. – Ты повела себя в манере Бобби Фишера. Он, правда,
Они тоже ускоряются, чтобы синхронизировать свой ритм с ритмом других пешеходов, торопящихся в одну с ними сторону.
– Не знаю, стоит ли тебе и дальше участвовать в шахматных соревнованиях, раз они приводят тебя в эмоциональное состояние, с которым ты не можешь совладать. Особенно когда проигрываешь.
Моника замирает на месте, заставляя идущих за ней тоже останавливаться или ее обходить. Она нарушила динамику живого потока.
– Только не запрещай мне играть, мама.
– Это для твоего же блага. Я пытаюсь не допустить повторения таких по меньшей мере нежелательных, если не сказать хуже, ситуаций…
– Обещаю, это не повторится, но я тебя умоляю, мама, разреши мне и дальше играть в шахматы! Мне необходима разрядка… я хочу сказать, возможность выражать мои эмоции через эту… стратегическую игру. В ней я учусь понимать саму себя и именно что сдерживать свои порывы.
31 декабря 1972 года. После чемпионата мира в Рейкьявике прошло пять месяцев.
Руперт О’Коннор поглядывает на дочь. У него впечатление, что нападение соперницы по шахматам, как ни странно, придало ей динамизма. После него у девочки-подростка окрепло желание превзойти саму себя.
Она проводит все больше времени в шахматном клубе ближайшего к ранчо города и одновременно с этим увлекается геополитикой. Сейчас Николь сидит перед телевизором с блокнотом и карандашом и делает записи.
Руперт подходит к ней.
– Чем занимаешься?
– А то ты не знаешь! Силюсь постигнуть законы движения человеческого поголовья. Вспоминая главные события года, я наблюдаю, как оно пасется и как приближается к обрыву…
Руперт с довольной улыбкой подсаживается к дочери, закуривает сигару и тоже уделяет внимание обзору событий года. Глядя через плечо дочери, он читает:
– Январь: Белфаст. Мирная демонстрация за гражданские права католиков кончилась плохо. Британская полиция стреляла в демонстрантов боевыми патронами. Итог: 14 погибших, в том числе двое раздавленных военными машинами, 28 раненых. Расследование сняло обвинения с армии. В отместку ИРА, подпольная Ирландская республиканская армия, нанесла удары на территории Англии. Некоторые уже называют этот день «кровавым воскресеньем».
Февраль: русские сумели отправить к Марсу зонд «Марс-3», оставшийся на орбите планеты. С зонда стартовал посадочный модуль, достигший поверхности Марса и ставший таким образом первым земным аппаратом, в целости опустившимся на эту планету. Но продлилось это недолго. Модуль успел передать с поверхности Марса всего одно изображение, после чего был уничтожен песчаной бурей.
Сентябрь: захват в заложники 11 израильских спортсменов отрядом из 8 палестинских террористов на Олимпийских играх в Мюнхене. Немецкая полиция предприняла попытку освободить заложников, приведшую к их гибели.