Ход королевой
Шрифт:
Эдмонд Уэллс.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания
Первые ряды большого зала в Рейкьявике заняты президентом и министрами Исландии, советским и американским послами, журналистами, чемпионами по шахматам разных стран.
Моника и ее мать приютились в дальнем углу справа.
Входит Борис Спасский, его встречают аплодисментами. Это низкорослый человек в костюме, с падающей на лоб челкой. Он поднимается на сцену и садится в кресло
– Где Фишер? – спрашивает шепотом Моника.
– Сейчас придет, – отвечает Джессика.
Видно, что девочка-подросток – не единственная, кто задает этот вопрос. Претендента с нетерпением ждет вся публика, но Бобби Фишер все не появляется.
Моника может разглядеть со своего места беседующих между собой организаторов матча. У них взволнованный вид: куда подевался второй игрок?
Наконец в 17 часов арбитр показывает, что матч начнется даже в отсутствие Фишера.
Спасский делает первый ход, ферзевой пешкой в центр, через клетку, и нажимает на кнопку часов, запуская для своего противника обратный отсчет времени.
Идут секунды, Фишер все не появляется. Все знают, что по правилам при неявке в течение часа Фишеру будет автоматически засчитано поражение.
Но вот американский чемпион появляется из-за кулис. Это рослый мужчина с гибкой походкой. Он извиняется за опоздание, объясняя его дорожным затором.
Все облегченно переводят дух. Дуэль не перенесена, она состоится.
Бобби Фишер садится к доске и делает ход конем, тоже в центр доски.
Так начинается первая партия.
Монику удивляет внешность Бобби Фишера. У него длинное, острое, как нож, лицо. Ей очень хочется поймать его взгляд, но американский чемпион не обращает никакого внимания на зрителей.
Моника и Джессика сидят слишком далеко, но, к счастью, ходы игроков воспроизводятся на большом табло, чтобы зрители могли следить за партией.
Николь и Руперт сидят в том же зале, в левой его части.
Девочка-подросток находится под сильным впечатлением от происходящего, для нее оно сродни остросюжетному кино.
Дуэлянты даже не смотрят друг на друга.
Сделав несколько ходов, Фишер встает и жалуется арбитру на шум, издаваемый камерами. Тот пытается его успокоить и нарывается на оскорбление. Спасского происходящее немного забавляет, но он не позволяет отвлекать его от партии.
К 28-му ходу партия достигает равновесного состояния, игроки в одинаковом положении, они потеряли равное количество фигур. Назревает ничья.
Но на 29-м ходу Фишер совершает ошибку, простительную разве что для новичка, стоящую ему слона. На этом этапе он еще может свести партию к ничьей, но на 37-м и на 40-м ходах допускает еще две оплошности и на 56-м признает поражение. После этого он бесится, кричит, что во всем виноваты камеры, действовавшие ему на нервы, и требует их убрать. Его требование не удовлетворяют, и он отказывается прийти на вторую партию.
Таким образом, противнику Фишера автоматически засчитывается выигрыш. Счет становится 2:0 в пользу Спасского.
Руперт
– Гляди, этот американец не только неважный игрок, но и чудак. В матче сошлись человек будущего и человек прошлого. Человек будущего – само спокойствие, умеет держать себя в руках. Человек прошлого нервничает и капризничает. По всей логике Спасский должен победить и лишний раз доказать, что коллективистская модель превосходит индивидуалистическую.
Николь в восторге от того, что присутствует на этом соревновании и наблюдает за посрамлением американца. Ее отец продолжает:
– Фишеру невдомек, что ему противостоит не один человек, а целая команда. Видишь тех людей в серых костюмах в углу? Это тоже русские чемпионы. Они будут анализировать партии и прикидывать, как улучшить игру Спасского и приспособить ее к игре Фишера так, чтобы завтра она стала еще лучше. Поверь мне, у заносчивого американца нет никаких шансов на победу.
Из-за проблем с шумом камер Спасский согласился играть третью партию в закрытом зале, предназначенном для настольного тенниса. Американец готов играть, но только с тем условием, что не будет зрителей, а камера останется всего одна и только бесшумная.
Журналисты собрались в соседней комнате, чтобы следить за матчем по телевизору.
Моника с мамой и остальные зрители устраиваются в большом зале, там все ходы воспроизводят на доске на стене.
– Что с ним такое? – удивляется сероглазая девочка.
– Наверное, у него сверхчувствительность, преувеличенная восприимчивость. Сама знаешь, когда котелок варит слишком быстро, недолго и психануть. Ума палата – это хорошо, но когда ум зашкаливает, могут возникать помехи.
Часы запущены, начинается третья партия.
Бобби Фишер сильно рискует: он сдал противнику центр доски, пожертвовав в самом начале конем. Спасский удивлен, эта стратегия ему непонятна. Фишер делает несколько ярких ходов и одерживает в этой партии победу.
– Как я погляжу, он, наконец, разыгрался, – говорит Джессика дочери.
Эта победа сотрясает весь мир, а не только Рейкьявик: большинству шахматы навевают скуку, но внезапно очень многие, совершенно ими не интересовавшиеся и не разбиравшиеся в правилах игры, начинают внимательно следить за матчем. Их завораживает эксцентрик Фишер. По всему миру делаются ставки на результат чемпионата мира.
Партии следуют одна за другой, соперники вернулись в большой зал, но у Фишера повторяются вспышки гнева, он капризничает, изрыгает проклятия, требует освободить задние ряды зала. Идут переговоры, результат – три пустующих ряда кресел. Советские чиновники тоже не лыком шиты, по их мнению, американские секретные службы прибегают к электронным приборам, генерирующим магнитные волны, которые сбивают их чемпиона с толку. И действительно, Борис Спасский жалуется на радиацию, якобы излучаемую люстрами и даже креслами. Приходится потрошить мебель и разбирать аппаратуру, зал обыскивает исландская полиция, ищущая приборы, от которых исходят помехи.