Ход с дамы пик
Шрифт:
— Хорошо, котик. А что жабы едят? Травку?
— Нет, я узнавал, они едят зоофобусов.
— Кого?
— Это черви такие, толстые и с ногами. Хорошенькие!
— Гоша, я червей боюсь, — зачем-то сказала я, выходя из состояния растерянности и впадая в оцепенение.
— Ма, они же не кусаются. Они толстенькие такие, им можно пузико пощекотать. И потом, трупов ты не боишься, а червей боишься? Что в них страшного?
— Все, — честно призналась я. — Я боюсь всего, что шевелится. Червей боюсь смертельно, а если они еще и с ногами…
— Ма, ты не бойся, я сам буду ее кормить. Жабы едят
— Это успокаивает, — пробормотала я и стала постепенно привыкать к мысли о появлении жабы в нашем жилище.
Задав ребенку несколько дежурных вопросов про учебу и поведение, и поняв по заскучавшему голосу, что вот теперь он наговорился с мамой, я еще немножко посюсюкала с ним, давая выход тщательно скрываемым материнским чувствам, как любил поязвить мой бывший муж, и попрощалась.
До конца рабочего дня мне предстояло хоть чуть-чуть разобраться с заброшенными мною старыми делами. Лешка давно отбыл к себе и начал активно перезваниваться с Синцовым, поскольку я его попросила довести до сведения последнего результаты проведенного шефом развед-опроса начальника главка. Созвонившись, он зачем-то убежал в РУВД.
Забравшись к себе в сейф, я с ужасом обнаружила, что по двум делам, слава Богу, не арестантским, завтра срок. Придется незаконно приостанавливать; когда разберемся с маньяком, прокурор отменит мои постановления и возобновит производство. Раз уж журналист болтается в прокуратуре, надо использовать его энергию в мирных целях, и я посадила его заполнять протоколы ознакомления обвиняемых с заключениями экспертиз. На следующей неделе мне предстояло ознакомить шестерых бандитов с кучей экспертных заключений, общим числом около двадцати. Соответственно, нужно было заполнить — шестью двадцать — сто двадцать протоколов, указав в них дату назначения экспертизы и специализацию экспертов, а сами обвиняемые потом напишут в протоколах свои замечания, если они у них будут; эту рутинную работу я собиралась спихнуть на выпрошенного в РУВД милиционера, засадив его с понедельника в тюрьму знакомить клиентов с бумажками. Журналисту я объяснила, что это незначительная плата за возможность прикоснуться к раскрытию преступлений века. К тому же предстоит работа почти по специальности — с пером и бумагой.
Журналист бодренько взялся за упомянутые орудия производства — перо и бумагу, заявив, что когда-то мечтал стать следователем. На пятидесятом протоколе он застонал, а на восьмидесятом сломался, спросив, не надо ли перебрать шесть мешков риса от шести мешков пшена и посадить двенадцать розовых кустов или, в крайнем случае, вытащить из затопленного подвала разложившийся труп.
Он согласен на любую работу, кроме этого бездарного переписывания одинакового текста, от которого свихнется даже человек, не имеющий мозгов. Я только посмеивалась. В итоге он бросил ручку и признался, что следственная работа его нисколько не привлекает, ему гораздо больше импонирует оперативно-розыскная деятельность.
— Когда будем маньяка брать? — спросил он меня, потягиваясь.
— Когда ваши друзья-сыщики прекратят ерундой заниматься и найдут его.
— Да?
— Да.
За окнами уже стемнело, и я зажгла настольную лампу. Старосельцев встал и, разминая затекший позвоночник,
— Мария Сергеевна, хотите, я вас протестирую? — предложил Антон, присаживаясь на стул рядом со мной. — Это удивительный тест. Вы все узнаете про себя, как на духу.
Поскольку я не возражала вслух, он приступил к делу.
— Значит, так. Представьте, что вы идете по пустыне. Какой она вам представляется? Я честно задумалась.
— Ну-у… Бежевый песок до горизонта.
— А комфортно или нет?
— Пожалуй, что комфортно. Тепло, песок мягкий, дует жаркий ветер, но это даже приятно.
— Так. Это означает, что жить вам комфортно, но вам не хватает тепла, вы нуждаетесь в душевном пристанище. Поехали дальше.
— По пустыне?
— По пустыне. Вы видите оазис, а в нем озерцо. Ваши действия?
— Хм. Я подойду и потрогаю воду рукой.
— А не залезете в озерцо?
— Наверное, нет.
— Вы боитесь близких отношений. Вы приветливы и дружелюбны, но очень тяжело сходитесь с новыми знакомыми. Теперь…
— Антон, — прервала я его, — согласитесь, что ваша интерпретация моих ответов — это просто ваше субъективное восприятие моего характера, с которым вы уже успели познакомиться, плюс знание некоторых деталей моей личной жизни. А?
— Не соглашусь, — ответил Старосельцев, почесывая затылок. — Я дипломированный психолог…
— Вы же говорили, что вы дипломированный сценарист.
— У меня несколько дипломов, я заканчивал курсы психологов и сам лекции читаю по психологии…
— Антон… — Я положила голову на руки и смотрела на журналиста искоса. — Давайте лучше я вас протестирую. Мой тест — глубоко научный и, в отличие от вашего, полностью исключает возможность субъективной трактовки его результатов. Осечек он еще никогда не давал.
— Да? — с сомнением уточнил Антон. — Такое бывает?
— Судите сами. Ну что?
— Валяйте.
— Он очень короткий. Всего из одного вопроса. Трое бегут стометровку: алкоголик, бабник и карьерист. Быстро, не думая, отвечайте, кто прибежит первым?
— Быстро? — переспросил журналист. — Тогда — бабник.
— Понятно.
— И какой же ключ к тесту?
— Элементарный. Каждый болеет за свою команду.
— Как? — рассмеялся журналист. — Значит, я — бабник?
— Значит, так, — вздохнула я. — Во всяком случае, не алкоголик и не карьерист. А других мужских генотипов природа еще не создала.
— Ну уж? — усомнился журналист.
— Успокойтесь, Антон. Это всего лишь означает, что ваша любовь к женщинам несколько сильнее, чем стремление делать карьеру любой ценой и чем тяга к алкоголю. Иными словами из альтернативы — женщина, бутылка или работа — вы выберете женщину.
— Да? — Антон стал обдумывать мои слова и через некоторое время признал, что я права. Мы сидели рядышком в темном кабинете, под лучом настольной лампы, освещавшим лишь небольшой круг на столе, в который попадали наши головы, и почему-то впервые за последние дни меня немного отпустило нервно-взвинченное состояние. Стало спокойно и мирно, и я даже забыла, что завтра суббота. Как раз в этот момент наш интим нарушил с грохотом ворвавшийся в кабинет Синцов.