Ходок
Шрифт:
— Думаю, — неуверенно сказал Ник, прислушиваясь к своим ощущениям, — завтра смогу, если на коне ехать.
— Ну и добро, на одного посадим тебя, на другого Хелену, ещё двоих мешками нагрузим, а сами рядом пойдём. А теперь съешь чего-нибудь, хоть кусочек, а потом поспи ещё, а утром на тебя посмотрим.
На следующий день, уже к обеду, Ник успел пожалеть, что объявил себя здоровым, ему хватало сил самостоятельно встать и пройти несколько метров. Но, просидев полдня в седле, сильно сдал, особенно с учётом того, что шли они по сильно пересечённой местности. Слабость заставляла вцепляться мёртвой хваткой в луку седла,
Двигались они непозволительно медленно. К границе Пустошей подошли только поздней ночью. Их, кажется, никто не преследовал, по крайней мере, они никого на этот раз не видели. Притихли и волки, которые в эту пору становятся опасны, видимо, прошлый конфуз под предводительством неубиваемого "оборотня" убавил уверенности в своих силах.
Когда, наконец, они остановились на ночлег, Ник буквально кубарем скатился с седла и на четвереньках подполз к костру, который только начали разводить. Отсыревший после небольшого снежка хворост разгорался медленно и сильно дымил. Щурясь от едкого дыма, Ник тянул к огню замёрзшие руки, тепло понемногу проникало в него, принося некоторое облегчение. Тем не менее, было похоже, что в нагрузку к последствиям контузии, он ещё и простудился.
— Ты только до Вольфа доберись, — говорил ему Алекс, — он такую ерунду быстро вылечит. Скоро забегаешь, как резвый козлик.
Так оно и было, бывший патологоанатом оказался неплохим врачом, простудные заболевания лечил быстро, даже не прибегая к антибиотикам, которые всё равно были недоступны. Вот только до него было ещё три дня пути, а с такой скоростью ещё больше.
Ужин был скудным, продуктов они взяли мало, а в Пустошах пробыли дольше, чем собирались. Том захватил с собой немного мяса, которое теперь и сварили в котелке, добавив туда ложку каши. Еда получилась сытная, вот только на каждого вышло совсем немного. Ник съел больше других, несмотря на все протесты, ему выделили дополнительные три или четыре ложки.
Утром следующего дня они позавтракали остатками сухарей, больше еды не было, осталась только вода во флягах, да немного овса, который отняли у лошадей. Ник проснулся совершенно разбитый, его продолжал бить лёгкий озноб, слабость и недомогание не отпускали, появился кашель.
Как бы то ни было, а обузой для товарищей он быть не собирался. Кое-как вскарабкавшись на лошадь, он плотно завернулся в пончо и тронулся шагом с места. Рядом шагали остальные, даже Хелена теперь шла пешком, пожалев кобылу, а ещё более остальных ходоков, которые теперь получили возможность идти почти без груза.
На третий день Румын подстрелил косулю, мелкую, тощую, но это была долгожданная еда. Ради такого даже сделали привал, очень скоро на небольшой поляне пылал приличных размеров костёр, кони, временно избавленные от поклажи, ответили вздохом облегчения и теперь активно щипали сухую траву. Очень скоро в котелке булькал аппетитный бульон, в который, правда, нечего было добавить, кроме соли, да каких-то трав, которые набрали по дороге. Но и это было прекрасно, сытный мясной суп придал всем сил и бодрости. Даже Ник, стал немного улыбаться, хотя по-прежнему был бледен и вял, а ел с неохотой, нужно было скорее отправить его к доктору.
В середине четвёртого дня они вышли на окраину Люшена. До этого в маленькой деревеньке, названия которой никто
Вот, наконец, показалась окраина города, на улицах было мало людей, в такую погоду все предпочитали сидеть по домам. Редкие прохожие ходоков, как обычно, сторонились. Вот только Хелена, которую здесь многие знали, вызывала у них удивление. Девушка выглядела измотанной, сильно похудела, спутанные волосы выбивались из-под платка, но при этом счастливая улыбка не сходила с её лица. Вот она, идёт под руку с любимым, теперь она его жена, пусть они пока и не обвенчались, но им это теперь никто не запретит. Простое человеческое счастье, теперь бы ещё Влада вернуть к купеческим занятиям, или чем там его батя занимался?
Все эти мысли проносились в мозгу Ника, а окружающая действительность уже расплывалась бесформенными пятнами. Он не помнил, как его сняли с лошади, как внесли в трактир, время от времени он приходил в себя, видел встревоженное лицо Вольфа, хлопотавшего над ним, слышал обрывки разговоров, сами слова было не разобрать, но вот тон ему не понравился. Тревожный тон, что-то плохое случилось, но, что именно, он так и не понял. Наконец, он целиком погрузился в беспамятство, на самом дне которого его беспокоила одна мысль: очнулся ли Карлос?
Неизвестно, сколько он так пролежал, иногда просыпался, что-то ел, брал лекарства из рук Вольфа и проглатывал их не чувствуя страшной горечи, кто-то, кажется Эльза, меняла ему бельё, мокрое от пота.
Вообще, жизнь ходока висела на волоске, в отсутствие полноценных лекарств, доктор мог только облегчать симптомы и уповать на защитные силы организма. Относительно молодой, крепкий мужчина, многое испытавший, закалённый бесконечными рейдами в любую погоду, имел неплохие шансы, но, в конечном итоге, всё упиралось в желание человека жить. Видимо, даже у лежавшего в горячке, Ника это желание присутствовало, оно и помогло ему однажды открыть глаза и почувствовать, что болезни больше нет. Исчез кашель и хрипы в груди, температура упала и больше не поднималась, он был очень слаб и похудел килограмм на десять, но это было поправимо.
Первыми его посетили Вольф и Алекс, поставив на тумбочку поднос с едой, они сели рядом и смотрели на него.
— Ешь больше, — посоветовал доктор, — тебе нужно набираться сил. Ты справился с болезнью, но она тебя сильно вымотала, настолько сильно, что на восстановление уйдёт не один месяц.
Ник привстал на кровати, взял в руку кусок чёрного хлеба и зачерпнул ложкой жирный мясной суп с картофелем и зеленью. Алекс достал из кармана стеклянную фляжку и налил в небольшую стопку примерно двадцать грамм настойки.
— Прими, — согласно кивнул Вольф, — это стимулирует аппетит, а травы, входящие в состав укрепят твоё тело.
Выпив спиртное, Ник снова вернулся к еде, с каждой ложкой в него вливалась сила, вот только желудок, отвыкший от работы, немного противился. От спиртного и горячей еды его прошибло потом. Отдышавшись, он поднял глаза на друзей и задал вопрос, который мучал его даже в беспамятстве:
— Что с Карлосом? Он очнулся? Дневник перевели?
Вольф и Алекс переглянулись, какое-то время они молчали, потом доктор медленно произнёс: