Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4
Шрифт:
– Пробивали уже, – со вздохом проговорил Симон, подтверждая опасения Ивана. – Но здесь, Ваня, такой случай. Как только он становиться на дорогу времени, как оказывается всё там же, в своём столетнем промежутке до дня. И – в Париже.
– Но как же так? – без надежды услышать ответ, воскликнул Иван.
– Именно так. – Симон встал. Сказал Штенеку: – Тебе, дорогой, пока придётся пожить у Анатоля. Смени внешность и меньше показывайся на улицах. А вот куда поместить тебя, Жарен, – перешёл на французский Симон, – выбирай сам. В Париж тебе дорога заказана. Ты говорил в Брест… Или куда? Подумай! А мы, Ваня, тоже подумаем, что делать со всем
Жарен беспомощно озирался, воспринимая слова Симона за откровение.
– Поместить, – одними губами прошептал он. – За что?
– Он всё не так понял. Где бы тебе хотелось жить? – спросил Иван.
– А?.. В Тулузе… Он говорил…
– И в Тулузу, если хочешь.
Жарен помотал головой, будто вытряхивая из неё всё лишнее.
– Пока я дойду…
– Тебе не надо будет идти. Только скажи куда, и будешь там! – нетерпеливо сказал Иван.
Ему прожитый день показался пустым. А начинался как будто с интриги и сулил какое-то, пусть не развлечение, но хотя бы исполнение полезного дела. А заканчивается ничем: рассовать Жарена и Штенека во времени и пространстве.
Правда, оставались найденные проколы-окна между мирами. Факт, конечно, значимый и любопытный, но не вдохновляющий. Иван стал подозревать, поползай он со всем тщанием по «карте», то выяснит: подобных переходов из мира в мир – не счесть.
И подвластны ли они ему?..
Ар-Тахис
Призывы Ар-Тахиса посетить его становились раз от разу настойчивее. А Иван медлил, не зная почему. Казалось бы, ну что ему стоит: моргнул, открыл глаза – и перед ним уже кресло и Ар-Тахис в нём. Но его словно преследовала какая-то вина перед Прикоснувшимся к Времени. Сам он – Повелитель Времени (Иван исподволь стал привыкать к этому не то званию, не то должности), а Ар-Тахис только прикоснулся к нему, познал, но остался на берегу этого величественного океана, лишённый возможности каким-либо образом влиять на стихию, управлять ею. Прикоснувшись ко Времени и, познавая его сотни и тысячи лет, он явно знает о нём неизмеримо больше, чем Иван, практически новобранец, и, наверное, может поведать о нём многое, чего у Ивана нет даже представлений.
Однако это как повивальная бабка, которая никогда сама не рожала и детей не имела: и придёт, и роды примет, и посоветует, как кормить и обихаживать младенца, а радость материнства останется для неё непознанной страницей: лишь прикосновение…
Очередной выход Ар-Тахиса совпал с моментом, когда Иван, в компании с Сарыем и Джорданом, заканчивал обильный завтрак. Впрочем, за окном давным-давно сияло солнце.
Бывшие непримиримые противники – Сарый и Джордан – стали, если не друзьями, то хотя бы союзниками в общих интересах, правда, Ивану непонятными. Зато оба выглядели деловыми и довольными. Сарый как будто доверял даже Джордану ходить по магазинам за покупками. Впрочем, потом его отчитывал за промашки, но, тем не менее, долгое совместное проживание в тесной квартирке Ивана, сослужило для них хорошую службу.
Их налаженный контакт имел для Ивана ещё один положительный момент: Джордан теперь давал ему возможность не таскать его за собой каждый раз, когда он уходил куда-нибудь в поле ходьбы.
Однако страсти подсказывать, что ему следует делать, они
– Ты бы, Ваня, хотя бы когда ешь, закрывал бы себе доступ из времени.
– Ар-Тахис, – допив чай, сказал Иван, – просит посетить его… – И посетовал: – Надоел уже.
– Так посети! Тебе что, раз, два – и там.
– Ему поговорить хочется, так поговори, – в унисон Сарыю высказался Джордан.
– О чём?
– Э-э, Ваня… О чём говорить, найдёте. Слово за слово…
– Хорошо говорить, сидя здесь. А что? – Встрепенулся Иван, и на губах его появилась лукавая усмешка. – Может быть, вас к нему подбросить? Поговорить. Слово за слово… А?
Учитель и Джордан переглянулись, перестали жевать, онемели.
– Ну, у тебя и шутки, КЕРГИШЕТ! – выдохнул Джордан. – С ним можешь говорить только ты.
– Почему же это? – Иван поднялся, аккуратно подсунул табуретку под стол.
– Как почему? Он же прикоснулся к Времени!
– Ну, и что?
– Да мы для него… – Сарый сделал паузу, подыскивая слово, – никто. Вот!
Ивану ответ не понравился, от него веяло отчуждением. Естественно, он мог подозревать, что, как Ар-Тахис, так и он, стояли как бы в стороне от общей массы ходоков во времени. Они лишь творили Время, а Ар-Тахис и он могли познать Время и управлять им. И как подтверждение тому – слова Учителя… Правда, сказанные походя, без нажима, и всё-таки.
Он мог бы возмутиться, сказать что-то веское, но, глядя на собеседников, увидел их безмятежность после высказывания, и решил всё перевести в шутку. Он опять усмехнулся, но, уже представляя, как сейчас будет изворачиваться Учитель. Сказал:
– Так это вы так и обо мне думаете? А я то, наивный… Сижу тут с вами, чаи попиваю, болтаю ни о чём, а вы, значит… – Он как можно печальнее покачал головой. – И это мой Учитель! Тогда, как же остальные обо мне думают? Что говорят?
– Что ты, что ты, Ваня! – зачастил Сарый, бесцельно переставляя на столе чашки. – Это мы так… Ты, как был для нас Ваней, так и остался… Как ты мог подумать?… Ваня, ты же знаешь нас!
– Мы же вообще… Ты для нас остался… – непохоже на него залепетал и Джордан.
– Я вас за язык не тянул!.. – Иван всё-таки решил высказать свою точку зрения. – Всё, всё! Я ушёл!
Мощная фигура Ивана истаяла.
– Обиделся КЕРГИШЕТ, – сокрушённо вздохнул Джордан.
– Плохо ты его знаешь, – проворчал Сарый. – Но мы с тобой… болтуны. Не то сказали… И вправду, никто нас за язык не тянул.
Ар-Тахис, безвольно кинув руки на подлокотники, сидел в кресле. Даже не сидел – полулежал. Ноги в разброску. Маленький, широкий, словно обрубок ствола от комля. Из-под нависших дуг, поросших жёсткой щетиной, бровей тускло отсвечивали глаза. В них не было жизни. Однако появление Ивана он заметил.
– Наконец, ты пришёл, – одними губами проговорил он, однако тело его оставалось неподвижным.
– Как видишь, – нелюбезно отозвался Иван, всё ещё находясь под впечатлением неприятного разговора с Сарыем и Джорданом, которые через Ар-Тахиса достали и его.
Он осмотрелся, ища, на что бы сесть, но в большой комнате кроме кресла самого хозяина ничего не было – голые стены, некогда покрытые жёлтой краской, а теперь грязно-серые, узкие окна с извилистыми стёклами, через них проникал свет, но ничего за ними не было видно. Потолок высокий с паутиной по углам.