Ходячие. Второй шаг
Шрифт:
– Ты уверен?
Стас кивнул и снова протянул ей трубку.
Лавируя между брошенными машинами, они миновали Морскую набережную и выехали на Наличную улицу. Снова набежали тучи. Со стороны станции «Приморская» ветер принес сладкий запах гниения: на площади у метро портились барханы поздней черешни, выставленной на продажу, роились мириады мух. Несколько продавцов безучастно сидели возле фруктов, облепленных насекомыми. Бывшие покупатели бессмысленно шатались между прилавками, опрокидывали корзины и коробки. Так мечутся
– Черт, – сказал Саня, когда на перекрестке с Новосмоленской набережной автобус оказался в плотной толпе, – интересно, куда они так спешат?
Светофор продолжал менять цвета, но эти перли без разбору, натыкаясь друг на друга и на брошенные автомобили. Броуновское движение сопровождала оглушительная какофония автомобильных сигнализаций. Между матерью и маленькой дочкой, что шли, держась за руки, вклинился высоченный толстяк с портфелем. Мать продолжала медленно шагать, держа в руке оторванную кисть ребенка, не замечая ничего вокруг. Дочь тоже не заметила потери руки. Вера зажала рот, борясь с тошнотой.
Их автобус вызвал интерес у мертвых пешеходов. Посиневшие лица поворачивались на шум мотора. Эти пялились невидящими глазами на машину, пытались ее ощупать. К окну прижалась ладонь, за ней еще одна и еще. Потом в окно впечаталось чье-то перекошенное лицо, сплющенное под напором других тел. Стекло затрещало.
– Тише ты! – сказал Саня скулящей Вере и немного сдал назад. – Они нас не видят.
– Но чувствуют.
Наконец они выехали из толпы и помчали по относительно свободной Наличной улице. Эти, руководствуясь необъяснимой логикой, сгрудились возле метро, но буквально через пару сотен метров город снова стал практически пустым. Поднявшийся ветер грубо трепал цветы на клумбах, кидал в стекла пригоршни песка.
Сгустились, стали более зловещими все краски.
Шер положил руку на плечо Стаса:
– Не забивайте этим голову.
Парень сидел как неживой и в ответ лишь прикрыл глаза.
– Вы должны были спасти своего друга. Женщин и детей, в конце концов!
Стас кивнул.
– Я не хотел тогда говорить, – продолжал доктор, – но амфетаминщики иногда «зависают» на своих квартирах целыми неделями. Могут обходиться без еды, если есть отрава. Бывает, что они приходят в притон зимой, а потом, выйдя из подъезда, узнают, что на дворе лето. Поверьте, мы могли там просидеть еще о-го-го сколько.
– Да, Стас. Этих мальчишек, конечно, жаль, но мы поступили правильно, – вмешалась Каролина. – Ваша придумка нас спасла. Мой дорогой, закончились времена, когда можно было позвонить в милицию и попросить, чтобы выслали наряд. Теперь спасаться придется самим. И если мы будем делать это плохо, нас просто съедят.
Саня заметил женщину в короткой юбке, голосовавшую у обочины, и попытался ее сбить. При этом он заехал на тротуар, и автобус ощутимо тряхнуло. Женщину лишь задело по касательной. Покачиваясь, она отошла на пару метров и снова подняла руку в безмолвном призыве. Саня принялся сдавать задом, чтобы наехать на нее
– Да оставь ты ее в покое, – возмутился Валентин, – ты теперь за каждым укушенным будешь гоняться?
– Братан, – это правда была отличная идея, – Саня вырулил на проезжую часть. – Позвонить им и сказать, что привезли пиццу. Я бы лучше не придумал.
– Ты вообще ничего не придумал, – напомнил ему Валентин.
– Нет, правда, я в каком-то фильме такое видел. Они звонят, говорят: «Мы пиццу привезли, почему не открываете?» А эти открывают – и бах, всех положили. Только как ты телефон их нашел?
Стас пожал плечами.
– Догадался, что у Егора должен быть где-то записан номер соседей, – подсказал Шер.
– Ну тебе, в натуре, детективы писать надо.
– Вообще-то это не смешно, – Вера глядела в пол, – плохие они были люди или хорошие – их убили. Они погибли из-за нас. Давайте проявим уважение.
– Я совершенно согласен с вами, Вера, – Шер говорил осторожно, – но мы сейчас просто пытаемся поддержать Стаса. Что бы вы, Станислав, про себя ни думали, просто знайте – вам не в чем себя упрекнуть. Это было нашим общим решением. Не вашим.
– Мы могли еще подождать! – Вера хлопнула себя по колену. – Мы не умирали с голоду! Необязательно было убивать их сразу!
– А Егор? Он ведь мучается, рассчитывает на нашу помощь.
– Получается, что из-за одного человека мы убили пятерых!
– Вера, это не было убийством в полном смысле слова. Это была вынужденная жертва. Как врач могу сказать, – Шер смотрел женщине в глаза, – наркомана вылечить нельзя. Это отработанный материал. Мусор. Да, простите меня, милая Вера, но это так. Вы бы поосторожнее сейчас с жалостью. Мы видели их лица. Видели, на что похожа их квартира. Это уже не люди. Они сами сделали из себя зомби. Рано или поздно они вышли бы на улицу. С нами или без нас конец их ждал один. Давайте будем считать, что мы их пожалели. Да, мы убили их из жалости!
Автобус повернул на Гаванскую улицу. В крохотном садике ветер пригибал тонкие березы чуть не к самой земле. Взвыло так, что не стало слышно шума мотора. На лобовом стекле распласталась огромная черная клякса и снова унеслась прочь – ворона не справилась с порывом ветра. Следом на автобус обрушилась шумная стена дождя. Лобовое стекло стало похоже на черный экран внезапно выключенного телевизора.
– У вас работают дворники? – спросила Каролина.
– Нет.
– А что, вообще, тут работает?
Автобус подскочил, его повело в сторону. Ударившись о невидимое препятствие, машина встала. Послышался треск и звон. Открылась передняя дверь. Задняя, сломанная, помедлив, тоже почему-то распахнулась.
– Врезались. Отлично, – чуть ли не с удовлетворением констатировала Каролина, – Теперь у нас и двери нараспашку.
Она выскочила под ливень и пнула колесо:
– Ты нас чуть не убил! Дворники-то можно было починить?
– На фига мне дворники? Чтобы проехать сто метров до самолета? Мы же в дождь и не ездим никуда.