Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности
Шрифт:
— Скажите, в вашей картотеке есть моя фамилия?.. А можете вы сказать, кто такой Дж. У.?
— Дж. У.? Простите, но мне нужна полная фамилия…
— Мне она неизвестна. А дело важное.
Гэллегер долго упрашивал и наконец уговорил секретаршу. Единственным работником «Любых Заданий», имеющим инициалы Дж. У., оказался некий Джексон Уордел, пребывающий сейчас на Каллисто.
— И давно он там?
— Он там родился, — ответила секретарша, — и никогда не бывал на Земле. Я уверена: мистер Уордел не может быть человеком, которого вы ищите.
Гэллегер
Зазвонил видеофон, и на экране появился толстощекий лысеющий человечек, он морщил лоб от напряжения. При виде конструктора он облегченно рассмеялся.
— Наконец-то, мистер Гэллегер, — сказал он. — Я уже час пытаюсь с вами связаться. Наверное, линия не в порядке. Боже мой, я думал, вы сами свяжетесь со мной!
Сердце Гэллегера радостно стукнуло. Толстячок… ну конечно!
Наконец-то колесо фортуны завертелось. Толстячок — восемьсот кредитов. Аванс. Но за что? За машину? Может, он сделал машину для Толстячка? Гэллегер молил судьбу, чтобы Толстячку требовалась машина, которая пожирает землю и поет «Больницу Святого Джекоба».
Изображение на экране затуманилось и замерцало.
— Что-то неладно на линии, — торопливо произнес Толстячок. — Мистер Гэллегер, вы нашли способ?
— Разумеется, — сказал Гэллегер. Если бы только он мог что-нибудь вытянуть из этого типа, хоть какое-то указание о сущности заказа…
— Чудесно! «Любые Задания» подгоняют меня. Я тянул, сколько мог, но ждать вечно они не будут. Кафф усиливает нажим, а я не могу обойти старый устав…
Экран погас.
В бессильной ярости Гэллегер едва не откусил себе язык. Он принялся быстро расхаживать по лаборатории. Толстячок позвонит еще раз, это несомненно. И тогда первым вопросом, который задаст ему Гэллегер, будет: «Кто вы такой?»
Время шло.
Гэллегер застонал и попытался сам связаться с Толстячком: попросил коммутатор проверить, с каким номером он говорил.
— Извините, сэр, но связь была не через коммутатор. Мы не можем установить, с кем вы говорили.
Десять минут спустя Гэллегер перестал ругаться, дернул шляпу с железной статуи собаки, некогда украшавшей газон, и направился к двери.
— Я ухожу, — бросил он Нарциссу. — Следи за этой машиной.
— Хороню, но только одним глазом, — согласился робот. Второй нужен мне для созерцания собственной красоты. Почему бы тебе не выяснить, кто такой Кафф?
— Кто?
— Кафф. Толстячок упомянул о нем. Сказал, что он усиливает нажим…
— Точно! О чем же он еще болтал? Что не может обойти старой заставы…
— Устава. То есть закона.
— Да знаю я, что такое устав! — рявкнул Гэллегер. — Не полный же я идиот… по крайней мере, пока. Ты говоришь, Кафф? Попробую воспользоваться информатором еще раз.
В списке оказалось шесть человек с этой фамилией. Учитывая пол, Гэллегер вычеркнул половину, затем исключил фирму «Кафф-Линкс Мэньюфэкчуринг Компани» и осталось двое:
Оставался еще Макс Кафф. Вероятно, он и был искомой персоной. Гэллегер убедился в этом, когда камердинер Макса Каффа переключил разговор на городскую контору, где секретарша сообщила, что мистер Кафф проводит время в клубе «Аплифт».
— Вот как? А кто такой этот Кафф?
— Я вас не понимаю.
— Ну, чем он занимается?
— Мистер Кафф ничем не занимается, — ледяным тоном сообщила девушка. — Мистер Кафф — муниципальный советник.
Это было интересно. Гэллегер поискал шляпу, нашел ее у себя на голове и попрощался с роботом, который даже не потрудился ответить.
— Если Толстячок позвонит еще раз, — сказал конструктор, — спроси, как его зовут. Понял? И следи за этой машиной — вдруг она захочет преобразиться или что-нибудь в этом роде.
Позаботившись обо всем, Гэллегер вышел из дома. Дул холодный осенний ветер, обрывая сухие листья с деревьев. Пролетело несколько воздушных аэротакси, но Гэллегер остановил наземное, желая знать, как они поедут. У него было смутное предчувствие, что звонок Максу Каффу даст ему немного. С таким типом нужно держать ухо востро, особенно если он может «усиливать нажим»…
— Куда едем?
— Клуб «Аплифт». Знаете, где это?
— Нет, — ответил водитель, — но сейчас узнаю. — Он нажал клавишу информатора на приборной доске. — В городе, но довольно далеко.
— Вот и хорошо, — сказал Гэллегер и откинулся на сиденье, погрузившись в мрачные мысли.
Почему все клиенты были такими неуловимыми? Как правило призраки не пользовались его услугами, однако Толстячок оставался лицом без фамилии, просто лицом, совершенно не знакомым Гэллегеру. А кто такой Дж. У. вообще неизвестно. Только Делл Хоппер обрел реальную форму, и Гэллегер очень жалел об этом — повестка в суд лежала у него в кармане.
«Мне нужно выпить, — сказал сам себе Гэллегер. — Вот и все дела. Я давненько не был пьян. Во всяком случае, по моим меркам».
Через некоторое время такси остановилось у здания, которое когда-то было особняком из кирпича и стекла. Заброшенное, теперь оно выглядело довольно мрачно. Гэллегер вышел из машины, расплатился с водителем и подошел к дому. Небольшая вывеска извещала, что это и есть клуб «Аплифт». Поскольку звонка не было, Гэллегер просто открыл дверь и вошел.
И тут же ноздри его заходили ходуном, как у боевого коня, почуявшего запах пороха. Здесь пили. Ведомый инстинктом почтового голубя Гэллегер направился прямо к бару, расположенному у стены зала, наполненного стульями, столами и людьми. Какой-то человек с печальным лицом и в шляпе играл в углу на электрическом бильярде. Когда Гэллегер подошел, печальный мужчина посмотрел на него и преградил путь.