Хогбены и все-все-все (сборник)

Каттнер Генри

— Значит, я пел, — благодушно пояснил Гэллегер. — «Больницу св. Джеймса». Пение успокаивает нервы, а бог видит, как нужен покой моим нервам. Музыка и спиртное. Дивлюсь, что продают его виноторговцы…

— Как-как?

— …Где вещь, что ценностью была б ему равна? Неважно. Это я цитирую Омара Хайяма. Пустое. Ваши инженеры хоть на что-нибудь годны?

— Самые лучшие инженеры. И самые высокооплачиваемые.

— И не могут найти способа увеличить изображение, не нарушая патентных прав «Сонатона»?

— Ну, в двух словах — именно так.

— Очевидно,

придется провести кое-какие исследования, — грустно подытожил Гэллегер. — Для меня это хуже смерти. Однако сумма состоит из нескольких слагаемых. Вам это понятно? Мне — нисколько. Беда мне со словами. Скажу что— нибудь, а после сам удивляюсь, чего это я наговорил. Занятнее, чем пьесу смотреть, — туманно заключил он. — У меня голова трещит. Слишком много болтовни и мало выпивки. На чем это мы остановились?

— На полпути к сумасшедшему дому, — съязвил Брок. — Если бы вы не были моей последней надеждой, я…

— Бесполезно, — заскрипел робот. — Можете разорвать контракт в клочья, Брок. Я его не подпишу. Слава для меня — ничто. Пустой звук.

— Если ты не заткнешься, — пригрозил Гэллегер, — я заору у тебя над самым ухом.

— Ну и ладно! — взвизгнул Джо. — Бей меня! Давай, бей! Чем подлее ты будешь поступать, тем скорее разрушишь мою нервную систему, и я умру. Мне все равно. У меня нет инстинкта самосохранения. Бей. Увидишь, что я тебя не боюсь.

— А знаете, ведь он прав, — сказал ученый, подумав. — Это единственный здравый ответ на шантаж и угрозы. Чем скорее все кончится, тем лучше. Джо не различает оттенков. Мало-мальски чувствительное болевое ощущение погубит его. А ему наплевать.

— Мне тоже, — буркнул Брок. — Для меня важно только одно…

— Да-да. Знаю. Что ж, похожу, погляжу, может, что-нибудь меня и осенит. Как попасть к вам на студию?

— Держите пропуск. — Брок написал что-то на обороте визитной карточки.

— Надеюсь, вы тотчас же возьметесь за дело?

— Разумеется, — солгал Гэллегер. — А теперь ступайте и ни о чем не тревожьтесь. Постарайтесь успокоиться. Ваше дело в надежных руках. Либо я очень быстро придумаю выход, либо…

— Либо что?

— Либо не придумаю, — жизнерадостно докончил Гэллегер и потрогал кнопки над тахтой на пульте управления баром. — Надоело мне мартини. И почему это я не сделал робота-бармена, раз уж взялся творить роботов? Временами даже лень выбрать и нажать на кнопку. Да-да, я примусь за дело немедля, Брок. Не волнуйтесь.

Магнат колебался.

— Ну что ж, на вас вся надежда. Само собой разумеется, если я могу чем-нибудь помочь…

— Блондинкой, — промурлыкал Гэллегер. — Вашей блистательной-преблистательной звездой, Силвер 0'Киф. Пришлите ее ко мне. Больше от вас ничего не требуется.

— Всего хорошего, Брок, — проскрипел робот. — Жаль, что мы не договорились о контракте, но зато вы получили ни с чем не сравнимое удовольствие — послушали мой изумительный голос, не говоря уж о том, что увидели меня воочию. Не рассказывайте о моей красоте слишком многим. Я действительно не хочу, чтобы ко

мне валили толпами. Чересчур шумно.

— Никто не поймет, что такое догматизм, пока не потолкует с Джо, — сказал Гэллегер. — Ну, пока. Не забудьте про блондинку.

Губы Брока задрожали. Он поискал нужные слова, махнул рукой и направился к двери.

— Прощайте, некрасивый человек, — бросил ему вслед Джо.

Когда хлопнула дверь, Гэллегер поморщился, хотя сверхчувствительным ушам робота пришлось еще хуже.

— С чего это ты завелся? — спросил он. — Из-за тебя этого малого чуть кондрашка не хватила.

— Не считает же он себя красавцем, — возразил Джо.

— Нам с лица не воду пить.

— До чего ты глуп. И так же уродлив, как тот.

— А ты — набор дребезжащих зубчаток, шестерен и поршней. Да и червяки в тебе водятся, — огрызнулся Гэллегер; он подразумевал, естественно, червячные передачи в теле робота.

— Я прекрасен. — Джо восхищенно вперился в зеркало.

— Разве что с твоей точки зрения. Чего ради я сделал тебя прозрачным?

— Чтобы мною могли полюбоваться и другие. У меня-то зрение рентгеновское.

— У тебя шарики за ролики заехали. И зачем я упрятал радиоактивный мозг к тебе в брюхо? Для лучшей сохранности?

Джо не отвечал. Невыносимо скрипучим истошным голосом он напевал какую-то песню без слов. Некоторое время Гэллегер терпел, подкрепляя силы джином из сифона.

— Да замолчи ты! — не выдержал он наконец. — Все равно что древний поезд метро на повороте.

— Ты просто завидуешь, — поддел его Джо, но послушно перешел на ультразвуковую тональность. С полминуты стояла тишина. Потом во всей округе взвыли собаки.

Гэллегер устало поднялся с тахты. Надо уносить ноги. Покоя в доме явно не будет, пока одушевленная груда металлолома бурно источает себялюбие и самодовольство. Джо издал немелодичный кудахтающий смешок. Гэллегер вздрогнул.

— Ну, что еще?

— Сейчас узнаешь.

Логика причин и следствий, подкрепленная теорией вероятности, рентгеновским зрением и прочими перцепциями, несомненно присущими роботу. Гэллегер тихонько выругался, схватил бесформенную чЈрную шляпу и пошел к двери. Открыв ее, он нос к носу столкнулся с толстым коротышкой, и тот больно стукнул его головой в живот.

— Ох? Ф-фу. Ну и чувство юмора у этого кретина робота. Здравствуйте, мистер Кенникотт. Рад вас видеть. К сожалению, некогда предложить вам рюмочку.

Смуглое лицо мистера Кенникотта скривилось в злобной гримасе.

— Не надо мне рюмочки, мне нужны мои кровные доллары. Деньги на бочку. И зубы не заговаривайте.

Гэллегер задумчиво посмотрел сквозь гостя.

— Собственно, если на то пошло, я как раз собирался получить деньги по чеку.

— Я продал вам бриллианты. Вы сказали, что хотите из них что-то сделать. И сразу дали мне чек. Но по нему не платят ни гроша. В чем дело?

— Он и не стоит ни гроша, — пробормотал Гэллегер себе под нос. — Я невнимательно следил за своим счетом в банке. Перерасход.