Хохочущие куклы (сборник)

Дагович Татьяна

На столе перед бабушкой лежат очки с толстыми стеклами. Часто бабушка кладет в один ящичек с конфетами корвалол или валерьянку, отчего у конфет такой специфический запах.

Анастасия проснулась, когда поезд остановился. Многие люди поднимались, брали свои чемоданчики и рюкзачки, направлялись к узкому выходу. Выскакивали шумные дети. Медленно отплывшая дверь выпустила пассажиров, Настя вышла со всеми, хотя ей жаль было покидать такой красивый поезд с блестящими стеклами и космической дверью. Без багажа. Остановилась с пустыми руками и вдруг с радостью узнала перрон, на который так недавно они спускались с Константином. На земле валялся билет. В луже огни. Большая часть пассажиров быстро рассеялась, и шум затих.

Кто-то еще курил под навесом. Анастасия поежилась и застегнула куртку. Прохладный ветер. Глубокая ночь. Засунув руки в карманы, она поднялась на мостик и направилась к зданию станции. Окна отбрасывали желтые квадраты света на землю. «Что они, ночные хищники здесь все?! Ночной образ жизни?» – вслух, хотя и негромко, сказала она, имея в виду оживленность, которая отличала ночную станцию от дневной. И в маленьком баре приторговывали, и кассы были открыты, и журнально-книжный ларек, и косметика с парфюмерией местного разлива. Бывший спутник в клетчатой кепке, прислонившийся к колонне рядом со своим чемоданом, недобро посмотрел на нее. Он сейчас казался бодрым и активным – не то что в экспрессе.

Пройдя мимо рыжих дворняг, устроивших ночлег под стенами, Анастасия вышла на пятачок с другой стороны станции. Сбоку был припаркован зеленый «москвич», еще издающий запах бензина после недавней поездки. Знакомый бомж играл в карты с другим бомжом этикетками от газированных напитков.

– Извините, не подскажете, когда будет автобус на Захаровское? – глухо спросила Анастасия. Оба бомжа засмеялись в ответ, испугав непротезированными ртами. Растерянно отошла к стене. Конечно, она дождется автобуса, а не пойдет пешком. Константин посоветовал бы то же самое. Странно: она сбежала и вот опять возвращается, вместо того чтобы бежать дальше. Спать хочется. Вдалеке показалось НЛО, потом выяснилось, что это фары автобуса, спускавшегося с пригорка.

Салон оказался почти полным, народ рылся в карманах, доставая деньги, тащил багаж, болтал, беспокоился. На этот раз она решила не платить. Автобус тронулся. Она села у окна, рядом с ней место осталось незанятым. Разговоры о чужих родственниках за спиной усыпляют. Дремота состоит из колких палочек, отрезков, точек, полосочек света; она то блаженно-приятна, то непереносима.

В Захаровском Анастасия проталкивалась между людьми и их сумками; вдохнув холодного воздуха, шла по дорожке к отелю, где, по причине ночи, не золотая люстра светила, а бледные ночники. Поднимаясь по лестнице, увидела перед собой сгорбленную спину молодого человека, в котором узнала соседа по столику.

– Здравствуй, Виталик! – Она сама удивилась бодрости, с которой было произнесено приветствие над едва различимой лестницей.

Студент не распрямился, повернул к ней измученное лицо и посмотрел исподлобья. Этой ночью он проделал долгий путь. Окончательно потеряв надежду, но в то же время ясно понимая, что не может быть, чтобы он рано или поздно не вышел, Виталий блуждал между цехами, не заходя в них, пока не обнаружил приоткрытую калитку, в которую они накануне вечером вошли. Он даже не обрадовался – впереди лежала длинная, холодная дорога к отелю. И еще ему казалось, что он упустил что-то важное: забыл что-то рассмотреть на заводе, понять. Может, для дипломного проекта или другой научной работы – теперь уже не узнает. Поздно. Кривая дорога, холод собачий, башка раскалывается, желудок ноет от голода. И в номер ему хотелось не больше, чем идти по неосвещенной тропинке. Домой бы, к своему телевизору, и пусть бы родители доставали, и сессия близилась… Да что угодно. К отелю он шел долго. И поднимался теперь долго. О лифте забыл. Он не понял, откуда взялась Саницкая, которой только что не было за спиной.

– Я ключ забыл взять внизу, – бессильно пробормотал самому себе.

– Ничего, – весело отозвалась Анастасия, – пойдемте к нам в номер.

Только тут понял Виталий,

как зол на нее. Как раздражало присутствие этой глупой женщины – и все ее слова, и голос, и тонкие косточки. Но он не смог придумать, чего бы такого язвительного и злого сказать ей, чем бы обидеть. Вместе поднялись к номеру Саницких. Жестом она пригласила Виталия войти и сама вошла на цыпочках, чтобы не разбудить глубоко дышащих Константина и Варвару Семеновну. Светились все лампочки. И Анастасии, и студенту страшно хотелось спать, а кровать была занята, оставались только стулья. Студент почти мгновенно уснул на одном, неудобно свесившись, она же вытянула ноги на краешек кровати и уснула удобнее, крепко и на этот раз без снов.

Начинался хмурый осенний день. В комнате ничего не менялось до семи утра. В семь Варвара Семеновна по привычке открыла глаза – чтобы умыться, сходить в туалет, одеться и спуститься в ресторан, как в прочие дни. Увидев обстановку, уткнулась лицом в подушку с тихим стоном.

Саницкая распрямила спину. Движение разбудило Константина, он поднял веки, окинул отсутствующим взглядом белый потолок, перевернулся на бок и, заметив Виталия и жену, улыбнулся, как бы показывая – он рад, что с ними всё в порядке. Говорить спросонья было лень. Варвара Семеновна с усилием села в кровати. Она выглядела плохо: лицо отекло, морщины потемнели.

– Доброе утро, Варвара Семеновна. Доброе утро, Константин, – сказала Анастасия.

Теперь в номере спал только студент, скорчившийся на стуле. Спал крепко – ведь ему больше других досталось этой ночью.

– Доброе утро, Настя, – отозвался Константин.

Варвара Семеновна пробормотала что-то неразборчивое и отвернулась. Воспоминание о вчерашнем вызывало у нее мигрень и тоску. Трудно было смотреть на Саницкую. Анастасия сказала:

– Еще есть время до завтрака. Нужно умыться. Сначала гости, – и по-хозяйски достала чистое полотенце для Варвары Семеновны. – А я прилягу, пожалуй, ненадолго. У меня жутко болит спина – стул отдавил.

Варвара Семеновна и Константин подскочили, а Саницкая улеглась на спину и, урчанием оценивая мягкость кровати, поглядела на серенького комарика на потолке. Константин передал чистое полотенце Варваре Семеновне, которую, после короткого спора, отослал умываться первой. Наконец обратил внимание на студента, поза которого была настолько неестественной для сна, что неудобно становилось при одном взгляде на него.

– Мы сейчас уходим, может, его на кровать переложить? Или ты хочешь подремать? – спросил Константин жену.

Та пожала плечами:

– Хочешь, положи его здесь, мне все равно, я через две минуты встану. На край его положи, там он мне не мешает.

Студента перетянули на кровать.

Варвара Семеновна, умывшись, решила зайти в свой номер. Константин ушел в ванную.

Анастасия поглядела на часы. Как медленно стрелка движется к восьми. Ей хотелось есть. Чего-нибудь сладкого. Ветер бил в балконную дверь. Прибивал сухие листья и пыль. За сутки температура воздуха сильно упала. Никакой не бархатный сезон. Прикидывала, где валяются сигареты, не шевелилась. Константин опять начал бы ругаться, застав ее курящей. Наконец без пяти восемь. Она позвала мужа, но он еще брился. «Пора в ресторан, – закричала она, – все же остынет». «Иду, сейчас!» Анастасия осторожно перелезла через студента. Его так и оставили лежать.

– Когда я учился, – рассказывал Константин, спускаясь с ней на лифте, – почти не спал. По ночам готовился к экзаменам и семинарам. Одну ночь не спать было для меня – тьфу! А потом как огурчик ходил на свидания.

– Я не знаю, это правда или нет. Я не помню тебя, когда ты учился. Тебе было не до нас, а я была так занята своим взрослением, что даже ты меня не интересовал.

– Половым созреванием, ты хотела сказать.

– Как хочешь. Я не помню тебя студентом. Ты разве учился? Я не помню.