Хохот шамана

Annotation

Эмили - молодая художница, у которой вот-вот должно состояться открытие первой выставки. А еще Эмили снятся странные, очень странные сны, и грань между этими снами и реальностью слишком тонка...

Лиэс

Лиэс

Хохот шамана

Come wayward souls,

Who wander through the darkness,

There is a light for the lost and the meek,

Sorrow and fear are easily forgotten,

When you submit to the soil of the Earth.

– - Over the Garden Wall

Пролог .

"Эмили".

Ее

имя на табличке под картиной выглядело лаконично, почти сиротливо, но она сама решила подписываться исключительно именем. Может быть, когда-нибудь имя Эмили будет ассоциироваться именно с ее работами, а не с фильмом или сотнями, тысячами других девушек. Студенткам по имени Эмили профессора художественных академий будут пророчить великие свершения на ниве искусства, а дети, посещая картинные галереи с классом, будут перешептываться и толкать друг друга локтями, потому что в их классе наверняка найдется тихая девочка Эмили. Тоже любящая рисовать, разумеется. Когда-нибудь про нее будут писать главы в учебниках.

Но это будет еще не скоро. Пока что Эмили -- это просто набор маленьких букв на светлой табличке под картиной. И художник, стоящий напротив. Ничего больше.

Усмехнувшись своим грандиозным мечтам, Эмили отошла еще на пару шагов, оценивая полотно со стороны. Это была одна из ее лучших картин на данный момент: портрет шамана в технике гиперреализма, с детально проработанным фоном. Ушло несколько лет, чтобы добиться результата, который бы устраивал ее полностью. Долгие поездки, бесконечные переговоры с теми, кто мог бы стать моделью, кажущаяся нескончаемой полярная ночь и дрожащие, мерзнущие

пальцы, упрямо делающие набросок за наброском в свете костра. Но результат определенно стоил того. Шаман на картине стал собирательным образом всех тех, кто согласился быть запечатленным, и в то же время обладал собственной индивидуальностью. И художница надеялась, что характер у ее шамана получился легким. Она старалась, чтобы так и было, прорисовывая сеточку морщин вокруг его улыбки и отражение снопа огненных искр в глубине темных глаз. Под конец ей казалось, что портрет на самом деле живой, вот-вот подмигнет ей и скажет что-нибудь о бесконечной мудрости природы.

Но шаман молчал, и Эмили решилась выставить его в центре своей первой персональной выставки. По ее замыслу, портрет будут окружать пейзажи тундры, костры, несколько анималистических мотивов и ловцы снов. Выставка должна была получиться с явным мистическим контекстом, и владелец галереи, куда Эмили обратилась за помощью в ее организации, был уверен: на волне всеобщего увлечения магией и оккультизмом, накрывшей мир в последние годы, ее выставка будет иметь огромный успех.

Гася свет в студии и отправляясь вниз, в спальню, художница на секунду задержалась в дверях, бросив последний взгляд на портрет. Может быть, сказывался недосып, или слабый свет из коридора сыграл с ней злую шутку, но ей показалось, что шаман улыбнулся еще шире и подмигнул ей.

1. Тень усмешки

Спала Эмили тревожно. Ей снилось, что выставка вот-вот начнется, но ее центральная картина все еще не готова: в последний момент обнаружилось, что она не придала головному убору шамана объема, что разрушало всю картину. Она судорожно работала, стараясь не потерять в качестве, а в двери студии стучали недовольные посетители. В отчаянии художница бросила в дверь банку с растворителем... и она истаяла. На ее месте осталось уродливое пятно, испещренное потеками краски. Стук тут же прекратился, и она смогла спокойно закончить портрет.

Эмили проснулась в тот самый момент, когда во сне наносила завершающий штрих. Рубашка была мокрой от пота, как будто она действительно всю ночь корпела над полотном, а Джинни -- ее необъятный кот, состоящий, казалось, из одного только пуха, -- не спал на соседней подушке, а с видом глубочайшего разочарования во всем человечестве восседал на кипе альбомов с фотографиями. Эмили в очередной раз вздохнула, подумав о том, что их давно пора убрать -- все фотографии были сделаны ею во время путешествия и служили своего рода источниками вдохновения в работе, но теперь выставка была готова и в них уже не было необходимости.

Вытряхнув остатки сна из лохматой головы, она убрала ободком челку со лба и отправилась умываться. Ей очень хотелось еще немного полюбоваться на готовые картины, в сотый раз прикидывая, в каком порядке расположить их в зале, но смотреть на них заспанными глазами казалось ей кощунством. К тому же, Джинни недвусмысленным мявом дал ей понять: никакой работы, пока миска не наполнится едой. Так что только смыв ночные кошмары и накормив кота, она снова поднялась в студию.

Но еще на лестнице ей в ноздри ударил едкий запах растворителя. Эмили похолодела. Она жила не в самом благополучном районе, и временами случалось, что хулиганы забирались в чужие дома и портили имущество, поэтому ее первой мыслью было худшее: кто-то сумел забраться к ней и испортил картины. Остаток пути она преодолела в считанные мгновения. Дверь показалась ей слегка поцарапанной и облезшей, но целой. Дрожащими руками Эмили повернула ручку, открывая ее...

И вздохнула с облегчением: картины были целы. Тщательное обследование комнаты показало, что ничего не пропало и не было испорчено, да и запах, как оказалось, исходил от двери. Что весьма озадачило художницу. Зачем кому-то забираться в дом, чтобы просто полить старую дверь растворителем?

Не найдя ответа, она сделала себе мысленную пометку: с первой выручки от выставки поставить сигнализацию. И, если получится, обновить дверь. Не то чтобы облезлая и потрескавшаяся древесина не продержалась бы еще год-другой, но Эмили очень не любила, когда вокруг нее появлялись намеки на разложение. Это отвлекало.