Хохот степей
Шрифт:
Вынырнув из дремы, когда телега подскочила на каком-то камне, заметила что хан без улуса, наблюдает за мной.
— Возьми, поешь, — мужчина подтолкнул ближе ко мне мешок. — Ты не из степи.
Я только фыркнула, подтянув мешок к себе ближе. Какое тонкое наблюдение. Хан между тем, глядя, как я вгрызаюсь в сухую лепешку, продолжил.
— Лучше, если ты смиришься со своей судьбой сейчас. Такова женская доля.
— И какова же она? — прожевав, с иронией спросила, не сумев сдержать эмоции. — К чему именно мне готовиться?
— К тому, что ты теперь моя, — с какой-то удивительной, даже пугающей нежностью в голосе произнес хан Дармеш, не
Я едва не расхохоталась. Сил хватило только на то, чтобы прикусить вовремя язык и не позволить выдать ничего, что могло стать поводом к порке или другому наказанию. Пусть я не очень хорошо знала, на что способен ЭргетСалхи в гневе, но то, что хан Дармеш его недооценивает — сомнений не вызывало.
Большую часть ночи мы провели в дороге, все так же трясясь на ухабах и бездорожье степи, только пару раз, чтобы справить нужду. Отряд ехал почти в полной тишине, вызывая весьма гнетущее ощущение. Когда луна поднялась высоко, ярким пятном зависнув в самом центре неба, кочевники остановились, стреножив лошадей и разместившись в небольшой низине, за невысоким обрывом, чтобы черные силуэты не были так видны издали на фоне звезд.
Мне, как и хану подали нарезанное мясо, после того, как тощий длинный степняк обработал воспаленную рану, в слабом свете одной масляной лампы, тут же, не покидая крытой повозки.
Не могла не согласиться, что это весьма разумно, с учетом того, как далеко в степи можно разглядеть свет даже самого маленького огонька.
—Тебе нужно уединиться, девушка? — спросил хан, приподнимаясь с намерением выйти на свежий воздух. Покачав головой, я только закинула в рот еще один кусочек, надеясь, что эта долгая, лунная ночь приближает ко мне одного колдуна. Дармеш склонил голову на бок, рассматривая меня в свете лампы. — Скажешь, как тебя зовут?
— Бледная Мышь, — фыркнула в ответ, от чего-то совсем не желая, чтобы этот человек обращался ко мне так, как это делал Эргет.
— Хм. Не хочешь говорить, — склонив голову на бок, задумчиво ответил хан. — Ничего, к тому времени, как ты родишь мне сына, я сумею придумать тебе новое имя. И ты к нему привыкнешь.
Не дожидаясь ответа, мужчина вышел вон, задернув занавеску, не позволяя свету выбраться наружу, а я сидела шокированная, пытаясь осмыслить сказанное. С раздражением глянув на кусок мяса, хотела было отбросить еду в сторону, но в последний момент передумала. Если представится момент сбежать, а такое уже случалось, у меня должно быть довольно сил для этого.
Но все же лучше бы колдун успел.
Среагировав на тихое шуршание в углу повозки. Дернувшись, словно там могло прятаться чудовище, я с запоздалым узнаванием разглядела большеухого, длиннохвостого зверька. Тощее, какое-то заморенное и даже мокрое создание сидело, не сводя с меня огромных глаз. Тряхнув головой в попытках отогнать наваждение, для пущей уверенности потерев глаза, я присмотрелась внимательнее, неожиданно выдав:
— Цадах? — это было так невероятно, настолько неправдоподобно что голос дрогнул. Но большеухое создание радостно запищало, сделав шаг ближе, но в следующее мгновение почти расплывшись, тушканчик вернулся в угол, где сохранялась более густая тень. Со стороны зверька послышалось тихое завывание. Что-то среднее между поскуливаньем и писком. — Как ты сюда попал, малыш? И что с тобой?
Вспомнив, как этот зверь выглядел ранее, и что последний раз я видела его еще до возвращения Великого хана, до того как хатагтай Галуу приказала
Такого просто не могло быть.
— Ты точно Цадах? Мой маленький дружок? — отломив кусочком лепешки, я бросила его зверьки, внимательно глядя за тем, как он поедает угощение. Прямо на глазах это комок шерсти с хвостом вдруг стал каким-то более четким, словно попал под луч света. Его уши довольно дернулись, а шерсть пригладилась, перестав выглядеть такой куцей и серой.
И только теперь меня настигло понимание. Даже удивительно, как я не поняла ранее, видя, насколько этот мохнатый обжорка вырос за три луны. Цадах — дух! Мелкий демон, который от чего-то привязался ко мне.
— Ты пришел за мной? — протянув еще кусочек, спросила я едва слышно. На глаза вдруг навернулись слезы. Маленькая сущность подняла голову, повернув ее на бок и внимательно глядя на меня. Сделав несколько длинных, плавных движений, Цадах приблизился, ткнувшись носом в колено, укрытое полой халата, все еще оставаясь в густой тени. Мне показалось, что таким жестом дух пытается ответить на мой вопрос, от чего на сердце стало вдруг теплее. Протянув ладонь, но не решаясь коснуться дернувшегося при движении тушканчика, я прошептала в умилении: — Ах, ты моя лапочка. Умничка мой. Пришел, не бросил. Исхудал совсем. Кушай, хороший мой.
Положив чуть в стороне кусочек мяса, чтобы не пугать духа резким движением, я с умилением наблюдала, как Цадах медленно добрался до лакомства, одним неуловимым движением проглотив сразу все, словно там ничего и не лежало. И это не смотря на довольно приличные размеры кусочка.
За занавеской послышались голоса, заставив меня махнуть рукой и тихо зашипеть. Пусть я и не знала, к каким именно духам относится мой тушканчик, но позволить хану изгнать его была не готова. Пусть дух, но Цадах стал мне практически родным существом за прошедшее время.
— Прячься, — испугавшись резвого движения, зверь метнулся в угол, почти тут же исчезнув. И как я раньше не замечала, что тушканчик прятался ни в норе, ни в дырке юрта, а просто исчезал? Впрочем, в улусе у меня было полно других дел, кроме как следить за ночным гостем с хвостом.
Глава 38
До невысоких, голых и светлых скал мы добрались за три дня. Сухая, жаркая погода внезапно сменилась прохладой и проливными дождями, что смывали наши следы, вызывая во мне тревогу и нетерпение. Я понимала, что по таким скудным отметинам, что небольшой отряд Дармеша оставлял позади, Эргету меня не отыскать, что колдун будет выискивать путь иначе, но незнание возможностей илбэчина немного пугало.
А если не найдет?
Раскинув небольшие навесы, кочевники Дармеша на разводили костров, прижимаясь к скалам и просто выжидая, слово время могло дать им преимущество в бою. Спрятавшись от непогоды в крытой повозке, теряясь в хмурых, лишенных солнца, днях, я вздрагивала каждый раз, когда чувствовала на себе внимательный взгляд Дармеша.
Кочевник быстро шел на поправку, словно его грудь пересекал не глубокий, алый рубец, а так, тонкая царапина, что не доставляла больше беспокойства. Хан, потерявший и своего главного союзника-брата, и свое ханство, просто замирал, подолгу не отводя от меня своих черных глаз и молчал. От этого хотелось передернуть плечами и спрятаться в темноте, но показывать слабость — значит признавать страх. Вскидывая голову, я только крепче сжимала зубы, отвечая прямым взглядом на этот интерес.