Хоккей. Родоначальники и новички
Шрифт:
Награжден орденами Трудового Красного Знамени (дважды), орденом «Знак Почета».
Завоевав «все золото» мира, Валерий Харламов никогда, подчеркиваю, никогда не выглядел этаким старателем на россыпях спортивной удачи. За победу он сражался, как говорится, не на живот, а на смерть. И когда под сводами спортивных дворцов звучал наш советский гимн, Валерий всегда был очень горд. Не столько своим вкладом в успех, сколько тем, что на самом высоком флагштоке алеет советский флаг. Чувство патриотизма было свойственно Валерию Харламову в самой чистой и высокой степени.
Одареннейшим человеком был Валерий. Убежден, займись он в юности всерьез футболом, и в этой игре был бы на первых ролях. А как он танцевал! Помню, во время традиционных для армейских хоккеистов праздничных вечеров по случаю окончания сезона, когда в танцевальный круг со своей дамой входил Валерий, сразу в тень попадали такие признанные танцоры, как Анатолий Фирсов, Владимир Викулов. Валерий был настолько пластичен,
Да, безусловно, Валерий был талантлив во многих сферах деятельности. Но создан-то он был все же для хоккея, для этой скоростной, хитроумной, боевой игры настоящих мужчин. И какие бы хоккейные звезды ни окружали Валерия – и в стане соперников, и среди партнеров по команде, – он оставался сильнейшим среди сильнейших, первым среди лучших.
До необычайной степени совершенства довел Валерий свою власть над тремя хоккейными скоростями – скоростью взрывного маневра на площадке, скоростью действий клюшкой, мгновенной реакцией на изменение игровой ситуации и наконец, скоростью мысли, не уступающей, полагаю, самым современным компьютерам. Каждой из трех скоростей владеют многие классные форварды. Но в сочетании, в сумме наиболее гармонично ими владел лишь Валерий Харламов.
Власть над тремя скоростями помогла Валерию применять такую обводку, которую с полным правом можно назвать легендарной: не одного – нескольких соперников обходил он раз за разом, в том числе признанных асов силовых единоборств. Харламова не мог остановить никто – даже с помощью откровенной грубости. Знаменитый Бобби Кларк, настойчиво охотившийся за Валерием во время первой серии матчей сборной СССР со звездами НХЛ в 1972 году, позже писал: «Я проникся таким уважением к этому великому форварду русской команды, что стыжусь тех минут, когда доставлял ему боль. Но другими средствами остановить Харламова мы были просто не в состоянии…»
К сожалению, иные хоккеисты, чья одаренность не достигает и половины таланта Валерия, мнят себя порой чуть ли не «пупом» Вселенной, требуя особого к себе отношения, особых условий, глядя на партнеров лишь как на «подносчиков патронов». И потому здесь хотелось бы вспомнить о том, как чуждо было все это Валерию Харламову. Вот уж кто ничего не требовал для себя. Вот кто умел искренне радоваться удаче товарища! И не просто радоваться – помогать рождению этой удачи!
Ради этого Харламов лез в самое пекло игры. Вынуждал соперника в страхе за безопасность своих ворот бросаться на него вдвоем, освобождая тем самым от опеки партнеров. Вот тут-то Валерий скрытным броском переправлял шайбу товарищу по команде, занявшему выгодную позицию вблизи ворот. И первым поздравлял его с успехом.
Выше интересов команды для Валерия не существовало ничего. И когда в канун Белой Олимпиады в Саппоро мы, тренеры, попросили Харламова расстаться на время с друзьями – партнерами по звену Борисом Михайловым и Владимиром Петровым, понимавшими его с полуслова, ради того, чтобы сыграть в новой «микрокоманде», действующей по принципиально новой тактической схеме, он спорить не стал. И, придя в новое звено, сумел заразить своей неуемной энергией, неиссякаемым оптимизмом и Александра Рагулина, и Анатолия Фирсова, и Геннадия Цыганкова, игроков, к тому времени уже знаменитых. И все они, как и Владимир Викулов, расцвет игры которого пришелся как раз на тот сезон, когда он выступал рядом с Валерием, были благодарны судьбе за то, что свела она их в одно звено с таким хоккеистом, как Харламов.
Должен сказать, что талант Валерия раскрылся для нас не сразу. Даже в молодежной команде ЦСКА, где он, хоть и выделялся своеобразием действий, лучшим все же не был – некоторые из его партнеров казались более многообещающими и перспективными. И когда пришла пора решать, определять судьбу юного дарования, его не сразу приняли в коллектив ЦСКА. Тогда нами, тренерами, было принято рискованное, но, как оказалось впоследствии, оправданное решение. Чтобы Валерий мог развить в себе игровую самостоятельность, усовершенствовать обводку, разучить новые финты, опробовав их на реальных соперниках, ему было предложено поиграть сезон в одной из армейских команд среднего класса – из города Чебаркуля.
Разумеется, отправив туда юного спортсмена, я изрядно волновался, хотя и знал, что попал Харламов в хорошие руки – тренировал тогда чебаркульскую команду хороший специалист, справедливый человек Владимир Альфер. Периодически мне сообщали, как у Валерия идут дела в новой для него, взрослой компании: замечаний нет… играет самоотверженно… прибавляет в мастерстве. (В скобках скажу, что мною был составлен для Валерия индивидуальный план подготовки.)
Приходили из Чебаркуля и такие вести: стадион городка, вмещающий восемь тысяч зрителей, во время матчей всегда переполнен – публика валит «на Харламова». И вскоре мы поняли, что Валерий созрел и для ЦСКА, что не потеряется он в компании хоккейных знаменитостей. Чуть позже воплотился в жизнь замысел
Великая тройка!
Хоккей – игра сложная, динамичная, многоплановая. По мере развития нашего вида спорта возрастали и требования к аналитическому подходу со стороны тренеров. Только визуальных впечатлений от матча уже явно не хватало, их следовало подкреплять объективными данными, которые выражались бы количественными показателями, то есть цифрами.
Но здесь таилась опасность передовериться арифметическим выкладкам, игнорируя игровые тонкости.
После первого турне сборной Советского Союза в Канаду в 1957 году Тарасов вернулся с огромным багажом впечатлений, в том числе прихватил с собой протоколы матчей, которые появлялись вскоре после финальной сирены в пресс-центре ледовой арены. Каких только не было там показателей – у нас глаза разбегались от их обилия! Однако в те годы наши возможности не позволяли получать столь объемный массив игровой арифметики. Как могли старались наверстывать это отставание.
Анатолий Владимирович – аналитик от Бога!
Мы с ним искали те самые количественные параметры, которые помогут проанализировать игровые действия хоккеистов. Искали, пробовали, ошибались и в конце концов находили то, что улучшало качественные характеристики.
Тарасов называл подобные наши пробы «педагогическими наблюдениями».
Он попросил меня посчитать количество бросков за матч у форвардов первого звена ЦСКА и сборной Михайлов – Петров – Харламов. Собранная информация озадачила – Петров крайне редко сам угрожал воротам. На разборе игры Тарасов обратился к нему:
– Ну что, Володя, совсем нет у тебя бросков. Это не годится!..
После окончания разбора вчерашнего матча Петров решительно подошел ко мне:
– Василич, ты что там понаписал?!
– Я ж не с потолка цифры взял. Мало, очень мало бросаешь по воротам.
– Ладно, учту.
После следующей игры он, едва выйдя из раздевалки, поспешил ко мне:
– Ну что, Василич, теперь-то статистика у меня нормальная?
– Да. Шесть бросков. Но…
– Какие еще «но»?!
– Так бросал ты сегодня от синей линии, и при этом никто их вратарю помехи не создавал. Неподготовленными, считай, были твои броски…
Возникали резонные вопросы: можно ли оценивать эффективность действий нападающего по тому, сколько он «стрелял» по воротам? Как считать сами броски, если они различаются по степени опасности для голкипера соперников?
В ходе таких поисков мы с Анатолием Владимировичем обсуждали, спорили и приходили к общему мнению.
Тогда он предложил: «Давай с тобой будем считать, сколько звено произвело бросков, сколько забило и сколько пропустило».
В итоге мы отказались от подсчета индивидуальных бросков, потому что такая информация искажала реальную картину игры и снижала качество тренерского анализа проведенного матча. А еще мы пришли к выводу: на первом месте сама игра, а только потом обсуждаются разнообразные математические показатели.
А что я вижу сегодня в хоккейной аналитике? Форвард бросил дважды и отличился один раз: следует вывод о том, что у него результативность – 50 %! Фантастика! Телекомментаторы взахлеб расхваливают его, причисляя к мастерам высочайшего класса. А что его звено ни разу не реализовало большинство, что оно с треском проиграло свой микроматч, а что у него самого отрицательный показатель полезности «плюс-минус» – все эти важные игровые показатели не берутся в расчет. А разве не важен момент, когда игрок отличился: забросил решающую шайбу или довел победный счет до разгромного?
Само по себе количество «выстрелов» ничего не значит. Количество, помноженное на качество, – вот это уже совсем другая аналитика. А ради показухи, ради создания иллюзии своей активности и нацеленности на ворота сегодня многие, откровенно говоря, швыряют шайбу в направлении голкипера, набирая якобы хорошую статистику.
Тарасов пустые, ничем не подкрепленные рассуждения не воспринимал. Процесс его исследования хоккея никогда не прекращался. На достигнутом не успокаивался и не позволял этого своим помощникам и своим игрокам.
Этот выдающийся специалист во многом опередил время.
В 1976 году казалось, что Валерий расстанется с хоккеем: после первой автокатастрофы, окончившейся для него переломами ног и ребер, он начал прихрамывать. И хотя Харламов с чудовищным упорством возвращал себя в хоккей – он был поистине жесток к себе, дорожил каждой минутой тренировок, – он никак не мог обрести психологическую уверенность в сложных игровых ситуациях. Несколько дней ломал я голову над разрешением этой проблемы и предложил Валерию дополнительно к тренировкам играть в компании 10–15-летних ребятишек, причем так, чтобы одному действовать против многих. Ребятам мы ничего не сообщили о цели эксперимента, иначе тренировка могла превратиться в игру в поддавки.