Хоккей. Родоначальники и новички
Шрифт:
Тарасов – глыба мирового масштаба!
Это я утверждаю с полной ответственностью. Право так категорично утверждать дают мне годы совместной работы под руководством Анатолия Владимировича, работа с другими тренерами, собственный большой опыт хоккеиста и тренера.
Тренер. Наставник. Преподаватель…
Тарасов был многогранен, и в каждой грани своей деятельности был силен и ярок, превосходя всех вокруг. После ухода Анатолия Владимировича никого бы рядом с ним не поставил. Есть тренеры высокого класса, но им еще очень далеко до мэтра.
Я звезд с неба не хватал. Сначала выступал за саратовский «Кристалл», потом – за московский «Локомотив». Эта команда была
При знакомстве Анатолий Владимирович предупредил:
– Борис, есть у тебя задатки. Особенно – характер. Но до настоящего мастера тебе еще расти и расти. Придется много работать. Ты готов к этому?
– Готов. Работы не боюсь.
– Настраивайся думать только о хоккее и спать на клюшках…
В двадцать два года меня призвали в армию.
Однако то, с чем я столкнулся, повергло поначалу в шок. Первый для меня предсезонный сбор проходил в Кудепсте. Весь день был расписан: 7.00–8.00, зарядка; 10.00–11.30, тренировка; 17.00–19.00, тренировка; 20.00–21.00, занятие для тех, кто недостаточно добросовестно выполнял задания в течение дня. Я на это последнее занятие не попадал, справлялся, выкладываясь как никогда до этого. Через несколько дней я к вечеру еле ноги передвигал, а ночью начали чертики сниться. Не выдержал и подошел к Кулагину, многолетнему помощнику Тарасова:
– Борис Павлович, отправьте меня отсюда. Хоть в хабаровский СКА, хоть в какой другой армейский клуб. Все – больше не могу выносить эти тренировки.
– Выживешь – будешь играть в ЦСКА, а сломаешься – мы так и так отправим тебя в спортивный клуб какого-нибудь военного округа.
И мне пришлось выжить.
Тарасов бывал жестким, резким. Игроки побаивались его и поэтому чаще обращались по каким-то текущим вопросам к Кулагину. Ослушаться старшего тренера и тем более вступить с ним в спор или пойти на конфликт – такое казалось немыслимым. Во время турне ЦСКА по Японии я невольно вступил с Анатолием Владимировичем в перепалку. Местные сотрудники принесли в раздевалку второе ведро с изолентой и пластырем для обмотки клюшек; бывалые цээсковцы до этого уже все разобрали и я первым среди тех, кому ничего не досталось, попросил ленту. На что Тарасов сказал:
– Молодой человек, это что у вас – профсоюзные штучки?!
На это я возразил:
– А если бы офицер на моем месте попросил бы, о какой штучке вы тогда бы говорили?..
В голове промелькнуло: «Что же я наделал-то? На конфликт с Тарасовым нарвался…». Обошлось. Но Кулагин ему объяснил, как было дело, и конфликт был исчерпан.
Анатолий Владимирович не был диктатором, как некоторые предпочитают преподносить. Ценил классных игроков. Прислушивался к ним, не подавая виду. В разгаре матча, если кто-нибудь высказывал свое мнение, сразу не признавал его правоту, однако обязательно учитывал это в дальнейшей работе. Владимир Петров, известный спорщик, часто вступал с ним в полемику и по тренировочному процессу, и при обсуждении минувшего матча, создавая старшему тренеру дополнительные хлопоты. Тарасов признался: «Я терплю Петрова, потому что
Мэтр был неподражаем на всех участках тренерской работы.
Будни для него были праздником, потому что придавал колоссальное значение занятиям, учебе, непрерывному и вдумчивому совершенствованию различных игровых навыков. А еще потому, что обожал сам процесс движения вперед, процесс творчества, процесс, требовавший физических, умственных и волевых усилий как от игроков, так и от самого наставника. В первые месяцы пребывания в команде я поражался иногда: «Ну что он опять придумал? Ну чего ерундой-то занимаемся?!» Но смотрю по сторонам – Александров, Альметов, Фирсов все выполняют старательно да еще с улыбочкой: значит, есть в этих непривычных и сложных упражнениях какой-то смысл.
Тарасов пользовался высочайшим авторитетом в спортивном мире. На родине хоккея, где в те времена к европейцам относились, прямо скажем, снисходительно, к нему испытывали неподдельный профессиональный интерес. Наша сборная каждый год совершала турне по Канаде. И я видел, как много их специалистов приходило на тарасовские тренировки и как старательно они что-то писали в своих блокнотах. Мэтр не то что закрывал двери на время своих занятий, а наоборот, всегда делал их открытыми, как бы провозглашая: «Пожалуйста, наблюдайте мою работу. Перенимайте наш опыт. Давайте вместе развивать хоккей. Я не боюсь этого. Все равно что-нибудь новое придумаю». Не так давно прочел высказывание популярного театрального режиссера Олега Павловича Табакова: «Не завидуйте мне – учитесь».
Я никогда не видел Мэтра довольным собой и довольным своими подопечными. Победа во вчерашней встрече с принципиальным соперником не просто забывалась на следующей тренировке, она подвергалась тщательному анализу, причем не менее основательному, чем после редкого поражения. На такое был способен только он.
В сезоне 1971/72 годов ЦСКА, как обычно, лидировал. Ни ко мне, ни к моим партнерам – Валере Харламову и Володе Петрову – серьезных нареканий не было. И в какой-то момент я про себя подумал: ну что я все бьюсь вблизи чужих ворот со здоровенными защитниками соперников, с синяками и ссадинами вечно хожу; давай-ка побольше поиграю в тех местах, где меньше силовой борьбы. Еду из дома на тренировку в прекрасном настроении. Неожиданно Анатолий Владимирович зовет к себе в кабинет:
– Борис, понимаешь, почему я тебя вызвал?
– Нет, если честно.
– Вот что тебе скажу – хоккеиста Михайлова на пятачке я знаю, а вот хоккеиста Михайлова, бегающего по углам площадки, не знаю. И знать не желаю!..
Первая моя реакция была отрицательной: снова тарасовские придирки. К тому времени, между прочим, я был уже 3-кратным чемпионом мира. Но после острастки тренер много времени на раздумье не отводил. И я быстренько осознал его правоту. Уже в следующем матче я снова бился у чужих ворот, вернувшись к своей привычной игровой манере.
Тарасов наставлял команду ЦСКА: у каждого игрока есть определенные обязанности при оборонительных действиях, зато в атаке используй свое мастерство и свое творчество – и не бойся ничего! Закономерно, что в каждом поколении насчитывались сразу по несколько цээсковцев – звездных нападающих, всегда было звено, являвшееся ударным и в клубе, и в сборной.
В сборной Советского Союза в золотую эпоху Чернышева – Тарасова было четкое разделение обязанностей: тренировочный процесс – на Анатолии Владимировиче; управление игрой – на Аркадии Ивановиче. Это полностью оправдывало себя. Выдающиеся и несхожие во многом специалисты прекрасно дополняли друг друга.