Холм демонов
Шрифт:
И дверь за ней закрылась с занудным скрипом. Горыныч посидел в некотором недоумении, поводя головами.
— Это ты ее обидел, Перемет, — напустилась средняя голова на левую, — на полоумство ей намекаючи.
— А ты сама, княжна, — пробасила правая, — ласковостью не блещешь.
— Полкан! — пискнула средняя.
— Да ладно. Молчу, — насупилась правая. — Токмо странно мне. Сначала говорила — все заклинания запамятовала. А потом из острога с помощью заклинания же и убегла.
— А я спать хочу, — заявила средняя. — Это от твоей самогонки все, Полкан.
— Да,
И чудище, грузно покачиваясь, побрело от избушки. А вскоре из-под дубов донеслось громовое похрапывание. Самогон был, видать, что надо.
Василий Дубов размашисто шагал по мангазейским улицам в сторону постоялого двора. Он еще не представлял подробностей того, как будет действовать дальше, но одно знал твердо — действовать нужно скоро и споро.
— Только бы скоморохи оказались на месте! — твердил детектив, будто заклинание. Их помощь теперь нужна была Василию как никогда.
По счастью, Антип и Мисаил оказались на месте. Правда, они собирались куда-то уходить, но Василий твердо заявил:
— Складывайте вещи и приведите свою повозку в полную готовность. До утра нам придется отъехать в Царь-Город.
— Что за спешка, — недовольно проворчал Антип.
— А как же свадьба?! — воскликнул Мисаил.
— Какая еще свадьба? — удивился Дубов.
— Какая, какая… Пульхерии Ивановны и Фомы!
— Свадьбы не будет! — решительно заявил детектив. — А если и будет, то тихая и благопристойная, без гулянок на Ходынской пустоши и прочих излишеств. — И, немного успокоившись, добавил: — А нам перед отъездом предстоят важные дела. Так что покамест я лягу спать, а к вечеру меня разбудите.
— Как скажешь, Савватей Пахомыч, — разочарованно откликнулись скоморохи.
Дубов же, скинув башмаки и колпак, лег на кровать и укрылся цветастым лоскутным одеялом. Однако сон не шел — и детектив размышлял о своем:
«А все-таки, откуда им стало известно про Дубова? Каширский? Едва ли. Будь он теперь в Мангазее, то разделался бы со мной без особых сложностей. Остается одно — Анисим подслушал наш разговор в лавке с Данилой Ильичем. Ведь я же имел неосторожность назвать свое подлинное имя. А уж содержание разговора не оставляло никаких сомнений в том, что обоих собеседников надо убрать как можно скорее. С Данилой именно так и поступили, а вот с Дубовым им пришлось повозиться… — Василий перевернулся на другой бок. — А все-таки они, похоже, приняли меня за важную особу, не уступающую по значению воеводе Афанасию. Одного не пойму — откуда здесь взялся мой портрет? Можно было бы предположить, что это нечто вроде фоторобота, составленного со слов тех, кто меня видел в прошлый приезд. Но что-то не похоже…»
Мысли детектива стали путаться, и он провалился в глубокий сон.
Серапионыч неспеша брел в сторону терема Рыжего, с интересом разглядывая дома, палисадники и людей на царь-городских улицах. Вдруг доктор явственно услышал, как его окликнули по имени. Вернее,
— А, Пал Палыч, — обрадовался Серапионыч, — всегда рад вас видеть.
Экипаж остановился.
— Как хорошо, что я вас встретил, Серапионыч, — оживленно заговорил Пал Палыч. — Похоже, мы взяли след того негодяя, который нападал на князя Владимира и боярина Андрея. Сейчас едем его брать. Хотите посмотреть?
— Отчего же нет? — Доктор поправил на носу пенсне. — С превеликим удовольствием.
— Тогда поедемте вместе, — предложил Пал Палыч и распахнул дверь. Серапионыч осторожно влез в экипаж. Там, кроме Пал Палыча, сидели еще несколько стрельцов сыскного приказа.
Экипаж стронулся с места.
— Коробейник, продавший некоему прихрамывающему человеку три куска мыла, опознал его на улице, и выяснить, где он скрывается, было делом считанных часов, — сообщил Пал Палыч.
— И где же? — полюбопытствовал доктор.
— Вы не поверите — в нашей городской канализации! И, что весьма удивительно, их там несколько, не меньше троих.
— Очень оригинально, — протянул Серапионыч. — Мыло, кровь на кресте, канализация…
— О чем это вы? — не понял Пал Палыч.
— Да так, свои мысли, — неопределенно ответил доктор.
— В общем, мы перекрыли канализацию в обоих концах Ново-Спасской улицы, — продолжал глава приказа, — а крышку заперли на замок. Так что возьмем их прямо в логове.
За этими разговорами группа захвата доехала до Ново-Спасской улицы, где собрался, кажется, чуть ли не весь царь-городский сыскной приказ. Несколько стрельцов, вооруженных пиками и секирами, стояли в непосредственной близости от люка. Поодаль толпились многочисленные зеваки.
— Ну все, можем начинать, — сказал Пал Палыч, неспешно вылезая из экипажа. Один из стрельцов, гремя ключами, открыл замок, двое других сдвинули канализационный люк с места.
Пал Палыч наклонился над зияющим отверстием и громко крикнул:
— Вы окружены, сопротивление бесполезно! Выходи по одному, и без глупостей!
Из недр канализации заслышались какие-то неясные звуки, и минуту спустя из отверстия начал появляться перепачканный землей деревянный ящик, оказавшийся гробом. Следом за ним оттуда же вылезли два человека, одетые в лохмотья, от которых разило нечистотами. Оба щурили глаза и что-то бормотали себе под нос. Стрельцы тут же связали им руки и повели в экипаж.
Тем временем с гроба сняли крышку, и под нею оказался уже несколько подпорченный труп некоего богато одетого человека.
— Князь Владимир! — узнал покойника Пал Палыч. — Черт побери, зачем он им понадобился?!
— Вообще-то я догадываюсь, зачем, — пробормотал Серапионыч, — но это долго объяснять.
Глава сыскного приказа вновь склонился над люком и крикнул:
— А теперь — хромой!
Из отверстия вылез высокий мрачный тип в дырявой шинели, висевшей на нем, как на вешалке. Он озирался кругом и тоже что-то бормотал.