Холмс
Шрифт:
— Видишь? Совсем не страшно.
— Я не говорил, что не умею танцевать, — проворчал Адам. — Просто я не танцую. Не принято генералу и лидеру панибратски плясать со своими подчиненными.
— Я отучу тебя держаться особняком даже ценой своей жизни, — закатила глаза Либерти.
— Не говори о смерти, — он сжал ее крепче, почти причинив боль.
— Ты прав, — от накала в его глазах у нее перехватило дыхание. — Сегодня речь только о жизни.
Затерявшись в музыке и слабом мускусном аромате, Либерти поняла, что Адам все еще был напряжен. Как будто
Пускай ее генерал еще не догадывался, она только что вышла на тропу войны.
Либерти поклялась, что сегодня Адам расслабится и насладится вечером. Она твердо решила выиграть их личное сражение.
***
Люди вокруг отплясывали бипоп и джайв. Шоу и Клодия учили Селену танцевать. Инопланетянка напряженно запоминала шаги, но улыбалась. Маркус, в свою очередь, был не из тех, кто станет скакать. Как и Гейб Джексон. Однако Эмерсон все-таки вытащила своего мужчину на танцпол. Он почти не шевелился, пока она извивалась и крутилась возле него. Судя по выражению лица, Гейб был не слишком-то расстроен положением дел.
Как и Адам. Танцуя, он растворялся в латинских мотивах и чувствовал, что его мышцы начали расслабляться одна за другой.
Время от времени Либерти смеялась и с искренней радостью поднимала на него взгляд. Адам едва противостоял искушению притянуть ее ближе.
Либерти Лоулер была не для него. Слишком жизнелюбивая и веселая. В скором будущем она бы заскучала с мужчиной вроде Адама. Черт, с ним заскучала даже уравновешенная, рациональная, консервативная Диана.
Но он собирался наслаждаться моментом и танцем. Адам впитывал светлые мгновения, чтобы потом вспоминать их в самые сложные минуты. Темными одинокими ночами, когда его преследовал шепот мертвецов.
Адам сглотнул. Даже сейчас ему в голову уже закрадывались мрачные мысли.
Он посмотрел на своих людей. Смеявшихся, угощавшихся, танцевавших.
Оно того стоило. Адам забирал себе тьму, чтобы избавить от нее остальных. Чтобы в их душах не множились тени, и чтобы им не пришлось проходить через новые испытания.
— Эй, — Либерти дотронулась до его щеки, — куда ты пропал? — она не сводила с него голубых глаз.
— Извини, — покачал головой Адам, снова задвигавшись под музыку.
— Генерал, — мимо проходил Рот Мастерс со своей женщиной Эйвери и сунул Адаму в руку стакан.
Господи помилуй, хрустальный стакан — огромная редкость в новые времена — из кухонного автобуса.
— Что это?
— Либерти заказала для вас, — подмигнув, Рот схватил Эйвери и увлек ее в толпу.
— Попробуй, — усмехнулась Либерти.
Адам сделал глоток и застонал.
— Односолодовый шотландский виски. Где, черт возьми, ты его взяла? И как узнала, что он мой любимый?
— Я же говорила, что у меня свои источники, — придвинувшись ближе, она положила руки ему на грудь. — Наслаждайся.
И Адам наслаждался. Наслаждался мягким, но сильным жжением виски и близостью фигуристой женщины. Она покачивалась под музыку, натираясь об него грудью и бедрами.
Адам
Либерти выхватила у Адама пустой стакан и передала кому-то. Мелодия сменилась, став страстной и эротичной. Ритм наводил на мысли о разгоряченных потных телах и откровенном первобытном сексе.
Круз больше не играл на гитаре. Теперь он обнимал свою женщину Санту, и они плавно танцевали сальсу. Будучи более опытным танцором, Круз вел, и она подстраивалась под него. Они сходились и расходились, совмещаясь, как идеально подходящие друг другу части головоломки. Покружив Санту, Круз отклонил ее назад и повернулся вместе с ней.
— Черт, они смотрятся сексуально, — сказала Либерти.
— Тебе нравится сальса? — спросил Адам.
— Нравится смотреть, но я не умею ее танцевать, — рассмеялась она.
Он не позволил себе думать. Схватив Либерти, Адам притянул ее ближе и протолкнул бедро между ее ногами.
Она округлила глаза. Выражение ее лица было точно таким же, как той ночью в машине, когда Адам снял рубашку.
— Ты танцуешь сальсу?
— В детстве брал уроки. Мама надеялась, что я освою вальс. Но педагоги добавили в программу несколько других танцев, о которых я ей не рассказывал, — покачивая бедрами в ритме музыки, Адам оттеснял Либерти назад. Она же смеялась, глядя на свои ноги. — Нет, — он притянул ее ближе. — Смотри на меня. Позволь мне вести.
— Я и позволяю. Уже полтора года. Ты всегда вел меня в верном направлении.
Слова Либерти крутились у него в голове вместе с сексуальной мелодией и физической тягой.
Адам увлек Либерти за собой, шагая нога в ногу с ней и крепко ее обнимая. Отклонив ее назад, он провел рукой от изящной шеи до восхитительного бедра. Адам смутно слышал, что люди вокруг них ликовали и одобрительно кричали.
Желание опаляло его изнутри и скручивало все туже. Обжигающая потребность сводила с ума.
Когда музыка стихла, Адам прижал Либерти к своей груди. Оба тяжело дышали, и их кожа поблескивала от пота.
— Ого, — облизнулась Либерти. — Я и не думала, что способна на такое, — и уже тише она добавила: — Лучше бы тебе поблагодарить публику.
Попятившись, Либерти низко поклонилась. Толпа снова возликовала. Заставив себя кивнуть, Адам понадеялся, что никто не заметил твердую выпуклость в его штанах.
Заиграла следующая песня — медленная, но не менее эротичная и чувственная.
Либерти тут же снова прильнула к Адаму и спрятала лицо у него на груди. Она глубоко вдохнула, словно не могла насытиться его ароматом. Член дрогнул. Не в силах противостоять притяжению, Адам снова ее обнял.
Он решил позволить себе последний танец, прежде чем сбежать в свою машину.
Медленно двигаясь под музыку, Либерти мурлыкала мелодию себе под нос.
Люди вернулись к своим небольшим компаниям, где продолжили ужинать и болтать. Еще несколько человек нашли себе пары, и вскоре танцпол был опять переполнен.