Холмы Фэйри: Дэстини
Шрифт:
— Маклаф.
— Я.
Лепрекон в коже уже стоял на виду, скорее всего выскочил из коридора, куда по-хозяйски отправился во время бесчинств своих собратьев. Сейчас он стоял по струнке и преданно ел меня глазами как ефрейтор обожаемого унтер-офицера.
— Расскажи, что случилось. Но сначала пусть твои выйдут.
— Эта, сейчас, мисс, ага, — он сделал большие глаза и замахал свои ладошкой, прогоняя их. — Кш, вышли, вышли. Мы невовремя, чо, не видите. Мисс не в настроении, ага. Убирайтесь.
Его компашка отмерла и рванула на выход.
— Она чо, сид?
— Ага, где Махоуни? Лови его! Бей его! Я первый, ага!
Вокруг меня метался флер, я совершенно не умела им управлять, поэтому он просто летал злыми завихрениями, рассыпался искрами, падал, прожигая горящими каплями доски пола.
— Мисс, не злитесь, я все объясню, — Маклаф сжимал и разжимал кулачки, но не двигался.
— Дэс-Дэс! Я тут! Держись, я не могу подлететь, оно жжется! — завопил откуда-то со стороны дивана Кортес.
Сообразительный попугай вовремя нырнул за диван и теперь оттуда подавал сигналы. Искристый смерч бушевал, не желая успокаиваться, на мне начало тлеть платье.
— Помоги, Кортик, что мне делать?
Глава 24. Где взять сил
— Я не знаю, Дэс. Попробуй расслабиться! Представь реку или море!
— Много воды! Много, много воды! — присоединился к нему Маклаф, который начал понемногу подгорать и, оставшись без подчиненных, разрешил себе испугаться.
Закрыв глаза, я представила озера из которого вылезла недавно.
Стылые воды, мокро, холодно, страшно, Йовиль, гад… Надо согреться. Волны жара. Ничего не получается.
— Я тут вдруг понял чо, — заорал лепрекон. — Мне идти пора! Выпить сильно надо и потома отлить лишнее. Прям чую, горит, ага. Но мы вопрос не решили, вы у Махоуни вызнали «не известный людям клад, не последние деньги, близко» и прочее ла-ла-ла, он вам единственное место сдал, заморыш, чтобы ему пиво горечью отдавало. Не его денежки, он нашенский общак слил, дань Двору за год. Так что вы нам их вернуть должны и услугу за обиду!
Я повернула на звук голоса затуманенные глаза, еле сдерживаясь, если отвечу, потеряю остатки контроля. Маклаф пятился, по дороге подхватил потерянную другим лепреконом шляпу и напихал туда остатки чашки. А что, теперь все чисто, никакого погрома. Глава маленькой шайки ужом выскользнул за дверь, так ее и не закрыв, чтобы не притрагиваться к железной ручке.
Надо брать себя в руки, думать о воде. Море, темные глубины, стылая вода, купель… Жар. Злость. Не получается.
Кожа продолжала пылать, я обреченно понимала — не справляюсь. Еще немного и придется выскакивать на улицу в ожидании прибытия
В туман мечущихся мыслей вплыли странные напевные слова.
Туман укутал холм В котором мы живем
Усни, малыш, скорей, усни, а я рядом с тобой посижу.
Тоненький голосок проникновенно выпевал незамысловатую мелодию И в вереске не прочь Поспать босая ночь
Усни, малыш, скорей, усни, а я рядом с тобой посижу.
Спят дварфы и гномы Спят целые Дворы
Усни, малыш, скорей, усни, а я рядом с тобой посижу.
И гордый сид Давно уже спит
Усни, малыш, скорей, усни, а я рядом с тобой посижу.
После первых же слов я начала хлопать глазами, впадая в полудрему. Вроде я тут, но как бы и нет. Бодрствую, но немножечко сплю.
Дышать стало легче, я облегченно осела на пол, почти рухнула и только тогда открыла глаза. Вокруг плавно кружились и медленно затухали золотые искорки. Воздух бы сух и горяч.
Руки дрожали, вставать совершенно не хотелось. Я осторожно оглянулась, ожидая увидеть картину полного разрушения. Сожженные балки, обгоревшие стены… Но ничего этого не было. Всего лишь немного пожелтевшие шторы, пара незамеченных лепреконом осколков от чашки, да темные пятнышки на полу.
— Это что было? — опасливо спросил все еще не вылезающий из-за дивана мудрый Кортик.
— Всплеск новорожденного флера, — ответил высокий голосок, только что напевавший странную колыбельную. И в холл маленьким, выписывающим дерганные зигзаги смерчем влетела заплаканная Файни. Ее крылышки трещали, кудряшки торчали дыбом.
— Ты жива, — выдохнула она, приземляясь на плечо и обхватывая мне шею ручками,
— жива моя маленькая Дэс.
Пикси отстранилась, жадно вглядываясь мне в лицо, вытерла прядями моих волос слезы со своего красного распухшего личика и схватив двумя руками за мои щеки, дергая их, вдруг засюсюкала:
— Крошечка моя, хорошенькая моя, лапочка, на.
Кортик вспорхнул, перелетая через всю комнату, сел мне на другое плечо, протопал поближе и деловито спросил:
— Файни, ты совсем тронулась? Дэс большая совсем. Крупная, — и широко раздвинул крылья, показывая мою взрослую стать.
— Маленькая она, — твердо заявила Файни и подбоченилась, — мне ли новорожденного фэйри не признать? Мы, пикси, няньки от природы. Это теперь, когда детишек почти нет, на побегушках мотаемся. Дэс! Что ж творится-то? Ты фэйри, да, фэйри?!
Она то прижималась ко мне, то ругалась, подбоченившись и потрясая кулачком, рассказывая свою историю переживаний.
Пока мы с Кортиком гостили у моих родителей, Файни прилетела забрать вещи, в полной уверенности, что я погибла. Брат не сообщил ей детали, но и надежды никакой не оставил. В итоге Файни ревела и возилась в кладовой, когда услышала шум и крики, а потом почувствовала неуправляемый флер.
— Подожди, — вдруг сказал попугай, — какие ты вещи забирала, если твоих вещей кроме косметики тут и нету?