ХОЛОД МАЛИОГОНТА
Шрифт:
– Надежда – хорошее чувство, – пророкотал незнакомец. – А потому ответ мой положительный.
– Я вас не понимаю…
– А вам и не надо меня понимать. Постарайтесь расслабиться и, ради бога, не визжите каждые четверть часа. Пока вы в вагоне, угроза извне останется только угрозой. Это я вам могу обещать.
– Но эти чудовища!.. Они могут пробраться и сюда!
– Не утверждайте того, о чем не имеете ни малейшего представления, – незнакомец чуть слышно усмехнулся. – Глупые громоздкие твари… Пробраться в человеческий поезд – для них все равно что для вас протиснуться в консервную банку.
– Откуда вы
– Я это ЗНАЮ, и с вас довольно того факта, что я хоть как-то объяснился. Не ждите от меня длинных монологов. Их не будет. Здесь я не по своей воле. Впрочем, как и все вы. Но в отличие от вас я не ломаю голову над тем, как отсюда выбраться, поскольку знаю, что пока сие невозможно.
– Но мы даже ничего не видим!
– За что вам следует скорее благодарить, нежели ругать и злиться.
– Даже так?
– Именно. Это тот случай, когда глаза способны сослужить скверную службу. По крайней мере за вашу Аллочку в этой темноте я более спокоен. Не уверен, что ей хотелось бы лицезреть простирающиеся за окном картины.
– Но что же нам делать?
– Да, да! Что вы предлагаете?…
– Надейтесь. Просто надейтесь.
Небо подарило им ночь. Чудную, бесконечную… За дверью что-то скреблось, вагон содрогался от мощных толчков, но они ничего не замечали.
– Мой Гамлет!..
– Тереза!.. – он изучал ее лицо, мысленно вырисовывая портрет, который никогда и никому не удастся показать. В эти минуты он был живописцем. Сам Леонардо позавидовал бы его вдохновению. И лучшие из лучших пожали бы руку… Их губы вновь встретились. На незавершенный портрет упала кошма, сознание заволокло сладким дымом.
Как быстро он успел полюбить эти губы! Впрочем, нет, – уста! Только так и следует называть это чудное произведение природы. Их не отличала столь раздражающая его жадность, не отличало и холодное смирение. Они заключали в себе вселенскую мудрость – эти уста. Угадывая желания его губ, подсказывали свое сокровенное. Это был беззвучный слепой диалог, сводящий на нет все доводы разума, на временную кроху возвращающий во времена глупой и вседоверяющей юности. Человеческой юности…
Он недовольно приподнял голову.
В третий вагон проникла средних размеров Варгумия. Это было против правил, и, клонировав собственный образ, носатый кудесник без содрогания пожертвовал им чудовищу. Щупальца сомкнулись на жертве, Варгумия торжествующе выползла в тамбур и через прореху в прорванном гофре покинула вагон. И почти тотчас за этим вторую его «тень» обнаружила компания, справляющая юбилей, вынудив на отклик, на диалог. Но и это было не страшно. Логика отнимает лишь толику энергии, чувства завладевают целиком. Это естественно, и плохо, когда дела обстоят иначе. Стало быть, что-то неладное с внутренними весами. Не те гирьки и не на тех чашечках. Ибо все живое создано для Любви. ВСЕ! И только для НЕЕ! Логика, бизнес, дела и беды – это попутно и это опять же для НЕЕ и во имя ЕЕ. Иного попросту не существует. По крайней мере для тех, кто хочет называть себя живым. В данную минуту «принц Гамлет» был просто человеком. Он жаждал быть живым, хотя не был им уже много-много веков.
Поезд, сосредоточие грохочущего неуюта, давно рассыпался на куски. Его не существовало, как не существовало и мохнатых исполинов, заглядывающих в пропыленные
Глава 15
– Черт возьми, Дмитрий! Я не пьян! Бери всех, кого сумеешь поймать – ребят Борейко, Савченко, других и дуй сюда. И обязательно заскочи по адресу, что я назвал. Без этих людей мы бессильны… Что? К дьяволу Митрофанушку! Послушай… А-а, это уже Чилин? Что?… И ты туда же?!.. – Александр раздраженно сунул рацию сержанту ГАИ. – На! Попробуй втолковать им, что ни портвейна, ни водки здесь нет и в помине. Эти олухи мне не верят.
Дежурный неуверенно включил рацию, ломким голосом принялся докладывать.
– Я бы тебе тоже не поверил, – Мамонт изучал Александра холодным немигающим взглядом. – Ни за что бы не поверил, если б не это…
Он говорил о теле, лежащем на дороге. Они оставили его на месте. За последние пятнадцать минут мало что изменилось, если не считать подъехавшего гаишника и машин, выстроившихся сверкающей колонной под пирамидальными тополями. Высыпавшие из иномарок вооруженные гаврики таращились на своего предводителя и терпеливо ожидали команды. Необычность ситуации до них скорее всего не доходила.
Александр шагнул к Мамонту.
– А ты не подумал, что у меня может быть брат-близнец?
– Брат-близнец? – Мамонт хмыкнул. – Это было бы чересчур.
– Чересчур?!..
– Саша, – позвала Регина. – Не задирайся.
Кинув в ее сторону косой взгляд, Мамонт с сожалением признал.
– Она права. Не время и не место. Хотя Винта я тебе когда-нибудь припомню.
С гримасой брезгливости Александр отвернулся, нетерпеливо кивнул сержанту.
– Ну что, убедил их?
– Честно говоря, не совсем понял, – милиционер тягостно переминался с ноги на ногу. Конечно же, не от холода. Трясущейся рукой он вернул рацию и тут же ухватился за кожаную портупею. То ли для того, чтобы скрыть предательскую дрожь рук, то ли для того, чтобы чувствовать успокаивающую близость кобуры.
– Але, Чилин? – Александр ощутил прилив усталости. Денек выдался на славу, что называется – по-настоящему «паровой». Пять лет жизни можно смело вычеркивать… – Ты слышишь меня?… Так вот, это не просто гипнотизеры и телепаты, это намного хуже. Твои дзюдоисты с пукалками «Макарова» ничего тут не сделают. Поэтому обязательно заверни к аномальщикам. Сан-Саныч их уже предупредил. Что?… Тогда дай мне Губина!..
Мамонт с усмешкой прислушивался к перипетиям разговора.
– Похоже, с вами каши не сваришь, – он чуть повернул голову, и к нему немедленно подбежал один из гавриков. – Передай остальным: едем к гостинице. Прямо сейчас. Там на месте и разберемся.
– Подожди! – Александр оторвался от рации. – Ты что, ничего не понял до сих пор? Да тебя с твоими молодчиками в порошок сотрут.
– Разве ты не порадуешься такому исходу? – Мамонт недобро прищурился. – А на твои заботы мне плевать. У тебя свои методы, у меня – свои.
– Что ж, езжай, желаю удачи. Попугай их своими погремушками…
– А ПТУРС? У нас ведь есть еще ПТУРС!
У Александра потемнело в глазах. Рядом с Мамонтом стоял Зиновий Громбальд. С массивным стволом за плечами, с пулеметной лентой через плечо, как у революционного матроса, с шаловливым выражением на лице.