Холод пепла
Шрифт:
Я уже слышал об этом центре Бад-Арользена, работающем под эгидой Международного комитета Красного Креста, и знал, что там хранится документальная информация обо всех узниках нацистских лагерей.
— А когда именно был создан родильный дом Сернанкура?
— Трудно сказать. Лебенсборн Ламорлэ был открыт в феврале 1944 года, однако исследователи уверены, что он начал принимать пациенток еще в 1942 году. Полагаю, лебенсборн Сернанкура начал работать еще раньше, в самом начале 1941 года. Разумеется, официально центр так и не был открыт, поскольку, как я вам говорила, через год огонь серьезно повредил здание.
Я принялся задумчиво поворачивать из стороны в сторону кружочек лимона, лежавший на дне моего стакана.
— Что вы выяснили об
— В документах, которыми мы располагаем, точно не указано название этого лебенсборна. Там он фигурирует под кодовым названием, присвоенным ему СС: D"usterwald.
— «Темный лес»?
— Вы говорите по-немецки?
— Немного.
Я вспомнил о «Лесном царе», балладе Гёте, которую выучил наизусть в школе. Там ребенок говорил о d"ustere Ort, «темном месте».
— «Темный лес», или «лес юдоли», — продолжала Элоиза. — Дело в том, что поместье раскинулось на опушке леса. В нацистской переписке, дошедшей до нас, есть короткое послание Макса Зольмана, эсэсовца, отвечавшего за работу лебенсборнов. В этой записке впервые упоминается Сернанкур.
Элоиза вынула из сумочки листок бумаги.
— Я принесла вам перевод этого письма, ставшего отправной точкой моего исследования.
«По подсчетам наших служб от матерей-француженок и солдат, расквартированных в оккупационной зоне, родилось примерно двадцать тысяч детей. Мне известно о сдержанности Конти по этому поводу: наши теоретики расовой политики всегда считали французов полукровками. Но по моему убеждению, некоторые из этих детей ничуть не хуже тех, что появились на свет в Голландии или Норвегии. Рейх понесет большие потери, если эти дети не будут вовремя увезены в Германию, при условии, разумеется, что их матери будут признаны совершенными с расовой точки зрения. Полагаю, мы должны ускорить открытие D"usterwald. В первое время он мог бы принимать детей, которые в настоящее время находятся в домах, контролируемых Мартой Унгер, и беременных женщин, прошедших тщательный отбор.
Вы знаете, что генеральша Гильермо активно интересуется детьми, которые могли бы быть отправлены в Германию. Недавно до меня дошли слухи, что даже в тех случаях, когда немецкие семейные пары хотят взять на воспитание одного из таких незаконнорожденных малышей, мадам Гильермо, действуя через свою ассоциацию, вставляет нам палки в колеса. Полагаю, мы просто обязаны работать вместе с французскими властями, чтобы избежать потери этих детей».
Из книги Иллеля я узнал, что Леонардо Конти был известным нацистским теоретиком «расового превосходства». Но смысл второго абзаца оставался для меня неясным.
— Кто такая мадам Гильермо?
— «Фрау генеральша Гильермо» — так немцы называли эту женщину в своих документах. Именно благодаря ей я сумела выйти на вашего деда. Эжени Гильермо — такое имя и выдумать-то невозможно! — была вдовой генерала Гильермо, командовавшего Четвертой армией во время Первой мировой войны. Он умер в конце 1930-х годов, упав с лошади. Мадам Гильермо потеряла одного из своих сыновей во время сражения в 1915 году. Редкий случай в среде высших офицеров, которых так часто обвиняли в том, что они занимали высокие посты в тылу, не подвергая себя никакой опасности. После войны эта женщина создала несколько организаций для помощи семьям, понесшим ощутимые потери во время этого кровопролитного конфликта. Благодаря положению своего мужа и семейному состоянию, мадам Гильермо имела свободный доступ в коридоры власти и финансовые круги. После разгрома 1940 года она встала во главе новой организации, «Жены и дети военнопленных». Эта организация опекала семьи, главы которых погибли в боях или попали в плен и были угнаны в Германию.
— Но какое отношение все это имеет к лебенсборнам?! — воскликнул я, не понимая, куда клонит моя собеседница.
— Официально никакого. Но после того, как было заключено перемирие, между немецкими солдатами,
— Вы сказали, что именно благодаря этой женщине вы вышли на моего деда…
— Совершенно верно. Сначала в моих руках оказалось письмо Гиммлера, в котором прямо говорилось о начальном периоде лебенсборна Сернанкура. Опираясь на предоставленные ему рапорты, Гиммлер сетует на небрежность, отсутствие элементарной гигиены, насущную потребность в квалифицированном персонале… Но нас особо интересует последний пункт. Это может показаться невероятным, но вначале в Сернанкуре не было даже акушера-гинеколога. Кроме того, немцы понимали, что местное население относится к подобным центрам враждебно. Женщин, поступавших в эти центры, считали продажными шлюхами, которые жили в роскоши и праздности. Поэтому сами немцы старались не допускать, чтобы персонал лебенсборнов, созданных за пределами Германии, состоял исключительно из немцев. Нацисты сталкивались с невероятными трудностями при вербовке медицинских сестер, хотя работа в таких центрах предполагала улучшение жизненных условий того времени.
— Полагаю, моего деда завербовали в Сернанкур как врача.
— Он был завербован при содействии генеральши Гильермо. Прочтите два абзаца этого письма, которое она послала в Центральную дирекцию лебенсборнов.
На этот раз Элоиза вручила мне не перевод, а фотокопию старого письма, напечатанного на машинке.
«Наша ассоциация протягивает руку помощи молодым незамужним матерям, часто лишенным денежных средств или отвергнутым своими семьями. Но как я вам уже говорила в своем предыдущем письме, мы считаем вполне возможным послать в ваш центр в Марне нескольких молодых женщин, изъявивших на то согласие, если получим гарантии, что рожденные ими дети останутся на территории Французского государства и будут находиться под его защитой.
Разделяя вашу озабоченность, хочу предложить вам кандидатуру квалифицированного врача, которому мы полностью доверяем. Он мог бы оказать вам неоценимую помощь в наблюдении за пациентками. С другой стороны, присутствие французского врача позволит избежать бойкота центра и успокоит местное население».
— В другом письме упоминается имя вашего деда, Анри Коше. Затем, благодаря письму, посланному в Центральную службу по делам лебенсборнов, в Мюнхен, я получила доказательства того, что он действительно работал в лебенсборне с 1941 года. Это вполне безобидное письмо. В нем говорится о нехватке витаминных растворов для детей.
— Но какие цели преследовала эта женщина, внедряя моего деда в подобную организацию?
Элоиза положила письма и фотографии в сумочку.
— Трудно сказать. Генеральша Гильермо понимала, что пользуется весьма ограниченной властью. Она жила в Париже и не поддерживала прямых отношений с Виши. Кроме того, она прекрасно знала, что у нее нет никакой возможности помешать немцам увезти часть детей в Германию. Вне всякого сомнения, она стремилась внедрить в лебенсборн знакомого ей человека. Таким образом, она была бы в курсе всего, что происходило в лебенсборне, и не утратила бы полностью контроль над новорожденными.