Холод
Шрифт:
'Она боялась выходить на улицу, боялась осуждения и неодобрения. Но они, все они не правы. Нельзя судить, не узнав всей правды, нельзя. Когда наступала ночь, она решалась выйти к реке, но все время оглядывалась по сторонам. Её пугливость смешила людей, её одиночество и молчаливость настораживала. За те несколько лет, что она жила в поселке и работала медсестрой, не произнесла и единого слова. Некоторые привыкли, зачем ей что-то говорить, когда она меряет давление или делает укол? Но все же.....'
– Мама, ты меня слышишь?
– донесся до меня голос дочери.
–
– подняла я голову, оторвав невидящего взгляда от меню.
– Ты что-то сказала?
– Да.
– обижено проговорила Софи.
– А ты как вижу, витаешь в облаках.
– Прости.
– стала извиняться я, чувствуя за собой вину.
– Я, как обычно, задумалась над книгой. О чем ты говорила?
– Я говорила, что мне надоело, что мы живем одни.
– серьезно ответила дочь и у меня глаза на лоб полезли. Этого еще не хватало!
– И что ты предлагаешь?
– поинтересовалась я, почему-то начиная раздражаться, что бывало очень редко.
Софи несколько минут молчала, а я ждала. Она прекрасно знала, что я первая не спрошу, не повторю своего вопроса. Я хорошо знала свою дочь и в данный момент она обдумывала свой ответ. Я затаила дыхание и ждала.
– Мамочка, я понимаю, что нам и так хорошо, но ты никогда не думала, что мне нужен папа, а тебе муж?
– Нет, не думала.
– резко ответила я, понимая, что слишком рассерженная, но в то же время не смогла себя сдержать.
– И кто же тебя надоумил?
– Никто.
– грустно ответила Софи.
– Софи, ты просто так не говоришь ничего. Тебе что-то Света говорила?
Я знала, что это единственный человек с кем общается регулярно Софи. Кроме нее, ей не с кем говорить на такие темы. Дочка подняла на меня свои умные внимательные глаза.
– Никто мне не говорил. Просто я сегодня смотрела, как папы со своими детьми гуляли в воде и так по центру. Или зачем ходить дальше, вон напротив нас сидят папы с детьми, и мне тоже хотелось, чтоб у меня был такой папа.
Я молчала, чувствуя, как на глаза набегают слезы. Что я могла ответить? Она права, я слишком долго одна. Но как объяснить ребенку, что не смогу я связать отношения ни с кем другим пока старые раны не заживут. Я смотрела перед собой и ощущая прохладную влагу, пробежавшую по щекам. Мне только не хватало разреветься у всех на глазах.
– Если бы Стив был жив, у тебя тоже был бы отец.
– дрожащим голосом сказала я, понимая, что вру. Стив никогда бы не был настоящим любящим отцом. Он мне всегда напоминал моего отца. Тоже такой холодный и молчаливый, что касается чувств.
Но единственное, что я знала. Так это то, что Стив, действительно любил Софи. Он с рождения лелеял её, хоть и проводил с ней мало времени. Даже завещание переписал, оставив все ей - и дом, и акции в компании. Так что сейчас она имеет контрольный пакет акций.
Принесли заказ, но у меня пропал аппетит. Я вытерла со щек слезы и попыталась успокоить расшалившиеся нервы.
– Мамочка, прости.
– Софи встала и обняла меня.
– Я не хотела расстраивать тебя. Я больше не буду тебе такого
– Все хорошо.
– прошептала я, целуя её в макушку.
– Все хорошо. Просто в следующий раз давай обсуждать такие темы дома, а не при свидетелях.
Я медленно подняла глаза, не отрывая губ от головы дочери, и посмотрела на Назара. Он был насторожен. Его брови сошлись на переносице, и он внимательно наблюдал за нами.
– Садись кушать, пока не остыло.
– слабо улыбнулась я, отпуская Софи. Девочка села на свое место и сразу же стала есть. А я задумчиво смотрела на свои роллы и крутила в руках палочки. Что-то я в последнее время совсем раскисла, наверное, нужно взять несколько дней перерыва и отдохнуть. Может в Карпаты съездить или что-то такое в этом роде. Так сидя задумчиво, наклонив голову, я заметила маленькую ручку мальчика, как потом я поняла. Он быстро что-то положил мне на стол и убежал. Я посмотрела ему вслед и только потом обратила внимание на то, что он принес. Это была роза, сделанная из салфетки.
Я облокотилась об спинку кресла и стала крутить её, сжав стебель большим и указательным пальцами. Конечно же, я знала, кто её передал мне. Только один мужчина, которого я знаю, мог мастерить такую красоту. Улыбнувшись уголком рта, я протянула розу дочке, а сама сделала несколько глотков остывшего чая.
Я не знала, как реагировать на такой знак внимания, поэтому решила остаться равнодушной к этому. Ну, хотя бы внешне. А вот моя дочь была просто в восторге.
– Я просто обязана научится делать такие же цветы.
– возбужденно говорила и смотрела на розу Софи.
– Мама, я еще не видела такого. Можно, мама, ну скажи, что можно мне подойти к тому мужчине и попросить научить меня.
И не успела я ничего ответить, как моя дочь уже стояла возле Назара и щебетала. Я слабо запротестовала и позвала её, но она только счастливо улыбнулась мне и снова повернулась ко мне спиной.
Я недовольно сжала губы. Это был первый раз, когда меня не послушала Софи, и я просто растерялась и не знала, как реагировать на её выходку. А пока я думала-гадала, она за руку с Назаром направилась ко мне. У меня подскочило сердце, и я побледнела, наверное, как мел. Такой растерянной я еще себя не чувствовала. И с каждым их приближением ко мне я думала, что потеряю сознание.
– Здравствуй.
– от этого низкого глубокого голоса, которым меня просто обволокло, я ощутила дрожь по всему телу.
– Ну, здравствуй.
– ответила я на удивление спокойно и наверное такой и осталась, не посмотрев бы ему в глаза.
Одного взгляда хватило, чтоб понять он развлекается случившейся ситуацией. Меня вдруг взяла злость, и я строго посмотрела на свою дочь, которая все еще держала за руку постороннего ей мужчину.
– Софи, сколько раз тебе говорить, что нельзя, разговаривать с незнакомыми людьми.
– я преднамеренно говорила на английском.
– Это тебе не Нью-Йорк и ты не окружена охраной, которая следит за каждым твоим шагом. Что мне прикажешь делать, если вот так тебя бы и украли от меня?